Месть донатера

Гейдельберг гудел. Словно разворошенный муравейник, щедро посыпанный цветными порошками и конфетти, город сновал, суетился и переливался самыми праздничными красками. Когда, сверкая бриллиантовым випом и уникальным доспехом я посадил редкого тарна прямо посреди центральной площади, в городе чуть было не объявили военное положение. Десяток стражников, ощетинившихся копьями, крики, свистки, суета — мне удалось поставить на уши если и не весь город- то центральную площадь точно. Такое не спустили бы даже випу, особенно накануне свадьбы- но у меня было ЛИЧНОЕ приглашение губернатора, которое, кстати, обошлось довольно дорого — а это было очень серьезно. Десяток золотых и, главное- десяток узких серебряных фляжек, что так ловко прятать в голенище сапога от всеведущего начальства, наполненные густой Томильской лозой вполне примирили перенервничавших стражей с действительностью. Довольно скоро мы стали почти друзьями. Меня почетным эскортом и с помпой проводили до лучшего постоялого двора, где, как по волшебству, нашлись самые лучшие и самые дорогие комнаты. Осел, груженый золотом с триумфом вошел в город. Честно говоря, ослом я себя и ощущал. Никаких хитрых планов, подготовки, исследований. Тактика и стратегия- зачем? Щедро рассыпай голды и все двери откроются- даже не так, все двери тебе услужливо откроют. Странная рыбалка, когда рыба сама выбрасывается из воды и настырно ползет в твой рюкзак. Противно, но с шулером довольно часто приходится играть краплеными картами.

Ощушать себя донатером было, ну не знаю. Противно. Одно дело, когда твой счет ломится от голдов, которые ты выдрал честным потом и кровью. Такой голд бережешь, к нему испытываешь уважение. За этот голд ды с пеной у рта и до хрипа в горле будешь яростно торговаться хоть с гномом, хоть с гремлином, хоть с нипом. Сейчас было другое. Сейчас я рассыпал голд, словно мусор, безограничения и без счета. Так было надо. Для дела- надо.

Идей- то и без этой золотой феерии была масса — прокачанный до небес инвиз вполне позволил мне обойти даже гидру хаоса- а чувствительность этой твари просто запредельна. И вполне можно было бы проникнуть, обойти и ударить со спины, но… Зачем? И еще. Это было бы не то. Это было бы неправильно. Золотой мальчик должен был быть наказан именно так- нагло, демонстративно и именно мощью безумных денег. Встать по другую сторону. Удивительно точно отражало мое состояние приевшееся уже клише- я хотел посмотреть в глаза. Именно так- вы меня- в спину — а я в глаза.

В самой дорогой ювелирной лавке довольно легко удалось поставить на уши всех приказчиков и хозяина, требуя все самое элитное и дорогое и копаясь в золоте, словно курица в дерьме.

— Ты, сын болотной гадюки, я иду на свадьбу дочери губернатора и ты предлагаешь подарить ей это?! Серебряную висюльку с каким-то невзрачным цветным камушком?! Словно последней бродяжке — пустынной оркхе?! Ты опозорить меня решил, карх помойный?!

— Господин, это же эльфарский мифрил! А камень истинный ханьский глор- он отлично заклинания хранит, господин! Это же амулет! Его цена — целых семь тысяч!

— Семь тысяч?! Ты, выкидыш подземного демона, ты сказал- семь тысяч?! Подковы на моих сапогах стоят семь тысяч! Дерьмо моего тарна стоит семь тысяч! Ты что, плод любви карха и гадюки, принимаешь меня за нищего?! — роль богатого урода давалась без особого труда, но вызывала не удовлетворение, а, скорее легкую тошноту. Впрочем, Станиславский не присутствовал- а остальные- верили.

— Отдай мне мою вину, господин! Я понял свою великую ошибку господин! Сейчас будет то, что истинно достойно твоего внимания, великий господин! — кланяясь, как кханьский болван, он исчез, но буквально через мгновение материализовался со шкатулкой.

— Ну и чего у тебя такое там? — я недовольно дернул бровью, но торгаш открыл шкатулку. И это было… ну, неплохо это было. Ажурная диадема из тонких нитей итри цветка меллорна на ней из неизвестного мне камня. В камнях пульсировало светло-розовое сияние- словно билось сердце.

— Мифрил?

— Да господин.

— Старая работа длинноухих?

— Да господин.

— Что за камни?

— Заклятые великие камни жизни.

— Что-то не похожи они на изумруды. Камни жизни должны быть зеленые. А Эти? Какие-то розовые…

— Господин! Они же заклятые, господин!

— Точно?

— Конечно, господин! Жизнью клянусь, Пресветлых призываю!

— Ладно-ладно. Допустим. Ну и сколько?

— Д-двести тысяч, господин…

— Двести тысяч? Не, ну это уже нормально. Но! Устроишь мне консультацию у архимага.

— Господин!!!

— Да не трясись ты так, не заставлю я тебя ему платить! Сколько ону вас там берет? Тысяч десять? Скажешь, дам двадцать! Ты пойми, дурень, это же не просто так! Это же дочь губернатора- а ты вот можешь посмотреть, что в этих камнях наверчено? Ну?! Вот и я — нет. А вдруг у дочери губернатора от твоих заклятых камней вылезут по всему телу бородавки?!

— Господин!!!

— Что опять господин?! Хорошо это будет- дочери губернатора по всему телу бородавок наделать?! Кто отвечать будет?! Может, ты?!

— Господин…