Месть донатера

Смотреть на брызгающего слюной старика было противно, но он заставил себя взглянуть в глаза старого Извольского. И жестоко добил:

— Ты уверен, что именно о таком ублюдке она мечтала?

Старик завыл. Упав на пол, он свернулся в позу зародыша, раздирая лицо ногтями. Ворвавшийся дежурный попытался, было, усадить его, но следователь отрубил:

— В камеру!

Глава 39. Марта

Реал. Москва.

Истерического старика уже давно выволокли, но раздражение следователя никак не проходило. Пальцы жили своей жизнью и на экране визора вдруг, как живая возникла она- Марта Извольская, в девичестве Марта Карловна Нойберг- дочь обрусевшей и обнищавшей немецкой фамилии. Странно, но на фотографиях она была то откровенно нехороша, то поразительно прекрасна. Битый жизнью офицер всерьез грешил вначале на грим и ретушь- но на большинстве профессиональных фото она, как раз, и казалась непривлекательной и пустой куклой. А вот в джинсах, майке и в окружении голоногих детей — он жадно всматривался в бесхитростное конопатое лицо и словно видел улыбку матери. Своей, рано ушедшей, но намертво врезавшейся в память. МАМЫ. Той, что любит безо всяких условий. Той, что воспевают поэты и бродяги-сидельцы. Черт. В сети можно найти совсем не все- но десяток звонков по старым друзьям, давним знакомым и знакомым знакомых их знакомых постепенно дополняли образ, делая его все более целостным и завершенным. Логика говорила, что все это лишь пустая трата времени, но душа требовала во всем этом разобраться и понять.

Жизнь, что покруче любого романа, связала состоятельного уже бизнесмена и провинциальную учительницу музыки. Он приехал в ее захолустный задрипенск по совету бухгалтера, чтобы через благотворительность оптимизировать налоги. И без нее уехать уже не смог. Провинциальная простушка, воспитанная бедными немцами, она трогательно старалась быть ему настоящей женой и очень огорчалась, что никак не удавалось забеременеть и так же искренне торжествовала, подарив мужу долгожданного наследника. Драгоценности, Мальдивы и рестораны- эта сказка была не про нее — она жила и дышала классической музыкой, растворяясь в ней без остатка. Она дышала другими людьми и ради других людей- и когда сообразительный Извольский в день ее рождения тайком притащил дорогущий Veber не домой, а на сцену ее небогатой музыкальной школы, вывел ее в зал и снял повязку с глаз, а она расплакалась от счастья на его груди- он жалел только о том, что не купил премиальный Стенвей. Хотя прекрасно понимал, во что очень скоро превратится дорогой инструмент в самой обычной музыкальной школе. Она сдала в автосалон подаренную ей машину- причем за полную стоимость, разбередив до слез и соплей циника Колю Бережного — того самого, что мог эскимосам снег оптом продавать. Когда подъехал огненно-красный мерин Коля Бережной ждал всего — но не растрепанное веснушчатое рыжее чудо, отчаянно краснеющее оттого, что куда мне такая машина, а там такие хорошие ребятки, но они сельские, а общежитие только коммерческое, но учиться они хотят. Поняв благо половину сбивчивой речи, Коля сам вынес ей всю сумму наличкой и отвез ее в банк, а потом в скромный тогда еще особняк Извольских.

— Ты ее береги, Владя- ошалевшее бормотал Бережной, вручая Извольскому отчаянно трусившую от своего самоуправства Марту.

— Сберегу — пообещал Владилен, одной рукой нежно обнимая краснеющую жену, а второй от души пожимая лопату Коли Бережного.