Месть ей к лицу

Черт бы побрал это вечное старушечье любопытство! Хотя в данной ситуации оно скорее сослужило мне добрую службу: я снова почувствовала, как мое отчаяние сменилось чувством облегчения. Спасибо тебе, бабуля, теперь я знаю, что Верка никуда не подевалась, а проживает себе спокойно в этой квартире. А в данный момент пошла в магазин.

– Знакомая, – ответила я неопределенно, но старушке этого показалось мало. В общем, я этого и ожидала.

– Работаете вместе, да? Или просто подружка? Что-то я тебя раньше не видела? – И она прищурила свои и без того маленькие глазки.

В общем, наша беседа затянулась на добрые двадцать минут, по истечении которых бабушка наконец лишила меня своего драгоценного общества, а я осталась возле закрытой вишневой двери поджидать хозяйку в одиночестве.

Прислонившись к стене, я на время отвлеклась. Интересно, как там Станислав? Что за осложнения возникли у него после операции, насколько они серьезные?

Надо же было умудриться встретить этого человека! Жила себе спокойно, проводила мирные, полубытовые расследования, стреляла из пистолета раз в полгода, дралась… Сколько надо, столько и дралась. Конечно, тут я немного поскромничала, дела у меня были посложнее и поопаснее, но… Я вспомнила, как пару дней назад играла роль живой мишени.

Я нисколько не жалела о том, что согласилась на осуществление этого безумного замысла. Нервы я себе, конечно, пощекотала прилично, что и говорить. Но я сама этого хотела. Только кто мог подумать, что вслед за первым покушением последует второе – а теперь не исключено, что попытка может повториться. Да уж, не человек, а магнит для пуль этот Гордеев. Но все-таки он мне нравился.

И уже сейчас я поняла, что ничуть не обижаюсь на него за то, что в тот вечер, после того как в меня выстрелил наемный убийца, он не подошел ко мне, а сразу бросился к тому парню с единственной целью – пристрелить. Я его прекрасно понимала и догадывалась, какие эмоции он испытывал в тот момент. Напрасно я тогда пыталась сделать обиженный вид…

Мои размышления были прерваны появлением юной особы с большим полиэтиленовым пакетом в руках. Она возникла передо мной настолько внезапно, что я даже не успела сосредоточиться и настроиться на нужную волну.

– Вы к кому? – поинтересовалась она, осматривая меня придирчивым взглядом с головы до ног.

В руках она вертела связку ключей. Шестое чувство подсказало мне, что это Вера, хотя, честно говоря, мысленно я представляла ее себе дамой более солидного возраста. На самом деле ей оказалось, может быть, чуть больше двадцати. Оглядев ее в ответ не менее придирчиво, я решила, что Вера ничего – вполне яркая девушка, только немного, на мой взгляд, вульгарная. Длинные густые волосы – но цвет вызывающе вытравленный; большие, красивые глаза – но слишком сильно обведенные черным карандашом, а цветовая палитра щедро наложенных на веки теней чересчур разнообразна, от перламутрово-розовой до ядовито-зеленой. То же самое можно было сказать и о ее одежде – юбка слишком короткая, сапоги-ботфорты из гардероба бульварной женщины. Странно, а я-то думала, что подобная обувь уже давно не в моде. Куртка, надо отметить, тоже была слишком короткой, и ее желтый цвет вряд ли служил признаком элегантности ее обладательницы.

Я молчала, несмотря на то что прекрасно расслышала заданный мне вопрос. Вера же в этом засомневалась.

– Я вас спрашиваю, вы что, не слышите?

– Значит, вот ты какая, – задумчиво растягивая слова, проговорила я, как бы не обращая внимания на то, о чем меня спрашивают. – К тебе, к кому же еще. Ты ведь Вера?

– Вера, – согласилась она неуверенно, – только я вас не знаю.

– Что, так и будем у порога разговаривать? Может быть, все-таки зайдем, – без лишней скромности предложила я.

Честно говоря, при входе в квартиру я инстинктивно поморщилась, уверенная в том, что сейчас на меня пахнет перегаром. Но ничего подобного не произошло. Облегченно вздохнув, я сняла ботинки и совершенно бесцеремонно прошла в комнату, не дожидаясь приглашения хозяйки.