Месть фортуны. Фартовая любовь

Три полных узла приволокли пацаны в хазу. Тут и новехонькие костюмы, отрезы, рубашки, куртки, свитеры, джемперы и пуловеры. Даже дураку было понятно, чем занимался рыбачок. На каждой вещи импортные ярлыки.

Магнитофоны и магнитолы, приемники, все это в коробках, не распечатанное, даже не открывалось. Целый дипломат часов любых марок. С браслетами и на цепочках, от них рябило в глазах.

Пачки денег и доллары… Золотые вещицы редкой работы. Неплохой был вкус у мужика…

— Толковый фраер! Знал, во что надо было вкладывать.

С умом дышал! — смеялся Шакал, разглядывая первый улов малины.

Когда же Тоська развернула свой навар, пахан даже зажмурился:

— Задрыга, твоя «зелень» с голодухи не откинется. Кучеряво насшибали! Долю отвалишь, или как? — оглянулся Шакал, но Капки за спиной не оказалось.

Никто не видел, как вывела она Короля в другую комнату. Сделав вид, что хочет поздороваться без свидетелей.

Там, наедине, вмазала ему в ухо:

— Это тебе за притон!

— Капка! Я ж не мальчишка! Я — фартовый!

— Не клянись в любви, если кобель! — въехала кулаком в дых.

Король хотел схватить ее в охапку, успокоить, уговорить, но Задрыга ускользала, отскакивала дикой кошкой.

— Все имеют женщин. Но любят одну! — оправдывался Остап.

— Ты меня, как червонец, на шмар разменял! — сбила Короля с ног и вытащила «перо». В это время вошел Шакал. Увидев, понял все. Схватил Задрыгу. Вывел за дверь. Та винтом заходила.

— Заткнись! — побелел Шакал. И не желая позорить дочь перед малинами, загнал, как в детстве, в свою комнату. Чтобы остыла. Ребят покормил. Велел отдыхать, сказав, мол, пусть Капка решит, какую долю сможет дать ему и маэстро.

Теперь она об этом не хочет слышать. Но… Закон для всех одинаков.

Капка неистовствовала долго. Но когда она перестала ругаться и грозить всем напропалую, Шакал вошел в комнату.

Задрыга отвернулась от него.

— Втрескалась в Короля? — спросил улыбаясь.

— С чего взял? Нужен он мне — кобель шелудивый? — фыркнула презрительно.

— Не темни! Если бы не любила — не ревновала б! А тут и клешни в ход пустила! Чуть не замокрила медвежатника! Такое лишь при горячей любви вытворяют. Это тебе вся малина подтвердит. Вот ты и призналась Королю в любви! — рассмеялся громко.

Задрыга голову опустила, покраснела до макушки. Ей нечем было крыть.

— Кайф ловит кент! Отмудохала знатно! Как любишь, так и тыздила! Нелюбимых не ревнуют и не трамбуют никогда! Это даже лидер сечет. Твой понт, что не при кентах ему вломила. Но такое не прячут. Не стыдятся. Фингал от бабы или мамзели вместо розы носят. Дороже навара ценят. Не просто законник, а и хахаль файный. За него клешнями и жевалками держатся, — посмеивался Шакал.

— А зачем ты его в притон пускал?

— Я ему пломбу на хрен не ставил! Не в подружки взял, а в кенты — в малину! Усекла, стерва? Ты кто ему? Жена или невеста? Слово он тебе давал? Иль обговорено у вас? Тогда обоих под задницы — вон из закона и малины! Иль посеяла про клятву, что при паханах дала самому Медведю?! Если в кентель гавно полезло — вылетай из фарта!

— Не гоношись, пахан! Зачем меня лажаешь перед кентами? — взмолилась Капка.

— А ты зачем схватилась за «перо»?

Задрыга осеклась.

— Тебе ботаю, лярва, раскинь тыквой, кто ты нынче? Как дышать собираешься? Коль кадрить будешь с Королем, дойдет до Медведя! Тот на холяву не спустит обоим! Коль завяжешь, не прикипайся к кенту! Он яйцы не для выставки носит! Мужик должен себя знать! И не зарубай ему притоны и шмар! Закрой шары на это! Не тебе ему мозги вправлять!

— Да тише ты! — боялась Капка, что разговор услышат и кенты.

— Еще раз наедешь на него, сам тебя отмудохаю! Врублю, как надо — по тыкве. А то крутишь, как куклой, законником! Да еще и сургучом метить хочешь! Ишь, ротастик долбанный. Махаться наловчилась, кикимора! Как сучонку выкину пинком. Не то паханкой не станешь, из закона выброшу!

— Кончай трандеть! — вспыхнула Задрыга.

— Приморись! — цыкнул на нее Шакал. И подойдя совсем близко, сказал злым шепотом:

— Возьмешь «перо» на Короля, клянусь волей, клешни тебе сам вырву! Пусть дышит, как хочет! Доперло?

— Ну уж хрен! — огрызнулась Капка и тут же получила вескую оплеуху. Обидно стало. Шакал давно не рисковал поднимать на нее руку. И вдруг не сдержался.

— Хиляй хавать! И держись кентом! — приказал не как Шакал, как пахан.

Капка, проскочив мимо пацанов, быстро умылась, привела себя в порядок и вышла, как ни в чем не бывало.

— Так долю отвалишь, или зажмешь? — спросил ее Шакал при всех.

— А разве Король на холяву отсиживался? Тогда гони его положняк! Не на дармуху же фартовал с вами? Верно, кент? — глянула на Короля. Тот сидел пунцовый. Согласно кивнул головой. Капку это позабавило:

— Трехни, лафово ли «пахал»?

— Все в общаке! — ответил медвежатник.

— Гони, Шакал! Не обжимай своих! — потребовала Капка и пахан, задержавшись в своей комнате ненадолго, позвал дочь.

Та, глянув на долю медвежатника, вышла довольная, потрепала Короля по кудрям, больно крутнула ухо. И предложила:

— Давай бабки подобьем!

Когда подсчеты закончили, обсчитали долю каждого, ребятня осталась довольна.