Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного

Возьмем, например, Ирак и Пакистан, которые с точки зрения географии можно охарактеризовать как самые нелогичные государства в пространстве от Средиземного моря до Индийского субконтинента, даже если ввиду рельефа местности самым слабым государством в мире признается, без сомнений, Афганистан. Да, Ирак рухнул из-за американского вторжения. Однако можно заявить, что тирания Саддама Хусейна (которую я лично почувствовал в 1980-х гг. и которая, без всякого сомнения, была ужаснейшей во всем арабском мире) определялась географией. Ведь каждый диктатор Ирака, начиная с самого первого военного переворота 1958 г., неизбежно был вынужден прибегать ко все более жестким репрессиям в стране, где при отсутствии естественных границ проживают курды, сунниты и шииты, всегда отличавшиеся крайними проявлениями этнического и религиозного самосознания.

Я прекрасно понимаю, что в аргументации такого рода очень важно не заходить слишком далеко. Без сомнения, горы, отделяющие Курдистан от остальной территории Ирака, и деление равнинной Месопотамии между суннитами в центре и шиитами на юге могли гораздо больше повлиять на развитие событий, чем стремление к демократии. Однако никто не может знать будущего, и возможность существования относительно стабильного и демократического Ирака не исключается. Точно так же, как горы Юго-Восточной Европы способствовали отделению Австро-Венгерской империи от более бедной и менее развитой Оттоманской империи и на протяжении веков отгораживали друг от друга различные этнические и религиозные группы на Балканах, однако совершенно не служили гарантией успешного прекращения междоусобных войн с помощью внешнего вмешательства. Я не говорю здесь о некой неумолимой силе, против которой человечество бессильно. Я скорее бы призывал к сдержанному принятию судьбы, обусловленной фактами географии, чтобы обуздать чрезмерное рвение во внешней политике – рвение, которое свойственно и мне самому.

Чем лучше мы сдерживаем этот пыл, тем успешнее станут наши посреднические вмешательства; и чем они будут успешнее, тем бо́льшую свободу действий в последующие годы получат наши политики в подобных ситуациях в глазах общественного мнения.

Я понимаю, что рискую, вознося географию на пьедестал. Поэтому по ходу данного исследования я буду постоянно держать в голове предостережение Исайи Берлина, сформулированное в 1953 г. в его знаменитой лекции и опубликованное на следующий год под названием «Историческая неизбежность». В ней он клеймит позором как аморальные и трусливые те взгляды, согласно которым наша жизнь и мировая политика жестко ограничены такими мощными обезличенными силами, как география, окружающая среда и этнические атрибуты. Берлин бросает упрек Арнольду Тойнби и Эдварду Гиббону в том, что те рассматривают «нации» и «цивилизации» как «более реальные» понятия, чем личности, из которых те состоят. А еще он их бранит за то, что они считают такие абстракции, как «традиция» и «история», «более мудрыми, чем мы сами».[71] Для Берлина же личность и ее моральная ответственность стоят превыше всего. Поэтому такая личность не имеет права возлагать вину за свои действия или судьбу всецело или частично на такие факторы, как рельеф местности или культура. Мотивы человеческой деятельности очень сильно влияют на историю. Это не иллюзии, объяснимые ссылкой на мощные внешние силы. Карта – это только начало, а не завершающий этап толкований нашего прошлого и настоящего.

Несомненно, география, история, этнические особенности влияют на будущее, но они решительно не определяют будущих событий. Тем не менее нынешние проблемы внешней политики попросту не поддаются разрешению и не допускают принятия правильного выбора без серьезного учета тех факторов, которые Берлин в своей бескомпромиссной атаке на все формы детерминизма, как может показаться вначале, гневно отбрасывает. Полагайся мы на географические, этнические и религиозные факторы, то это могло бы сослужить нам хорошую службу в предвидении вспышек насилия как на Балканах после окончания холодной войны, так и в Ираке после вторжения США в 2003 г. Тем не менее моральные проблемы, о которых говорил Берлин, вот уже на протяжении двух десятилетий рефреном звучат в дебатах о том, куда стоит, а куда не следует направлять американские войска.