Месть. Горькая трава полынь. Книга первая.

Линии поля мгновенно поймали проскользнувшую эманацию страха, и контур выдал первую галлюцинацию. И синего мерцающего света появилась тоненькая фигурка Кассрэль – бледной, заплаканной, с рассыпавшимися по плечам темными волосКасс.

- Папочка, - голос дочери опустился до жалобного шепота, сжимающего сердце Нэсса в болезненные тиски. – За что ты так со мной?.. Папочка… пожалей…

Это была иллюзия – иллюзия, созданная его подсознанием, но, боги, как же она была реальна! И как страшно было видеть и пропускать её через себя. Ударив хвостом, нелюдь оттолкнулся от стены, двигаясь по замкнутому пространству силового поля, и из пустоты возник образ плачущей Эстэ, протягивающей к нему руки:

- Папочка, родной, помоги мне…

Кассард рванул к дочери, но её силуэт растворился в воздухе, а из угла бесшумно вышла Лэйрин, горько выдохнув:

- Нэсс, любимый, где ты?

Обезумевшая гидра металась в замкнутом пространстве куба, тщетно пытаясь дотронуться до то появляющихся, то исчезающих дочерей и жены. Любимые женщины плакали, звали его, молили о помощи, и Нэсс медленно сходил с ума оттого, что просто бессилен был им помочь.

Глава 8

Кассрэль, остановившись у дверей мКассной спальни, осторожно дотронулась ладонью до тяжелой кованой ручки и, немного помедлив, отступила на шаг, выпуская сквозь преграду успокаивающую волну магии. Мама плакала. Касс видела и чувствовала, как Лэйрин, заглушая подушкой слезы, ничком лежала на кровати. Как наивно с мКассной стороны было скрывать свои страдания от дочерей нелюдей, читавших её мысли и чувства, как раскрытую книгу.

От папы почти месяц не было известий. Лэйрин, намеренно не отвечавшая на письма мужа, решила, что таким образом может заставить его быстрее вернуться домой, но сейчас, когда Магрид на вопросы мамы: «Где Нэсс?» неизменно отвечал, что он занят делКасс государственной важности и ему не до бабских переживаний, мать с каждым днем становилась все мрачней и все больше уходила в себя. Даже Эстэ понимала, что царь врет: отец обязательно бы нашел время, чтобы черкнуть пару строк своим девочкам или передать с посыльным им какую-нибудь безделицу.

По Арум-Рисиру ползли тревожные слухи, что с командующим эрмиров приграничья случилась беда, и чем ближе приближалась дата свадьбы, тем ясней Касс понимала, что эти слухи имеют под собой твердую почву. Папа просто не мог не приехать к такому событию, а тем более зная, как к этому браку относится сама Кассрэль.

Утверждать, что Касс смирилась со своей участью, было бы глупо. Стоило только подумать, что её выдадут за орка и увезут в чужой суровый край, как в душе все клокотало и переворачивалось. Это было так несправедливо! Касс не понимала, зачем её нежно растили, лелеяли и берегли столько лет? Неужели вот для этого - чтобы отдать в жертву? И кому? Зеленому дикарю, который сможет делать с ней все, что ему заблагорассудится.

Поговаривали, что орки бьют своих женщин кнутом и кулакКасс за малейшую провинность. Кассрэль не представляла, как сможет пережить подобное унижение. Быстрая регенерация нелюдей избавляла от ран, ссадин и синяков почти мгновенно, и муж-орк мог забивать её до полусмерти ежедневно, зная, что через несколько часов от побоев не останется и следа.

Касс старалась не думать об этом. Сейчас она как никогда была нужна маме и Эстэ. Дар исцеляющей, доставшийся ей от деда Лэйрин, в эти дни был особенно востребован. Незаметно и осторожно Кассрэль оттягивала на себя мКассну тоску и боль, радуясь, что её способности наконец приносят семье пользу, а не проблемы.

Сколько Касс себя помнила, семья скрывала её дар от посторонних. Отец боялся, что если Магрид о нем узнает, то Касс навечно останется пленницей Арум-Рисира. Целители были собственностью Аххада, а исцеляющие вообще рождались крайне редко, и за такими детьми всегда охотился сорс.* Кассрэль повезло, что она была дочерью племенного эрла. Дети нелюдей были неприкосновенны. К тому же никому и в голову не пришло проверять магический потенциал девочки, ведь девочки не наследовали кровь эрлов, как и не наследовали дар целительства. Все исцеляющие в Аххаде были мужчинКасс. Все, кроме Кассрэль.

Дар это был или наказание – Касс не знала. Она просто принимала эту часть своей сути как данность, надеясь, что когда-нибудь сможет, не скрываясь, помогать людям. А сейчас она впервые была счастлива, что, несмотря на собственный груз отчаяния, могла избавить от него хотя бы маму.

В двери апартаментов неожиданно постучали и Кассрэль, тяжело вздохнув, скользнула жалостливым взглядом по стене, за которой, успокоившись, уснула Лэйрин, а потом пошла узнать, кому и что в такой поздний час от неё понадобилось. Сомнений в том, что это пришли по душу Касс, у девушки даже не возникало.