Месть империи 1. Братство Астарты

Прокопий бросился бежать так быстро, что даже Велий мог бы позавидовать его реакции. Голос раздавался совсем близко и, обогнув угол дома, патрикий чуть не сшиб двух мальчишек, тыкавших пальцами в заросли травы.

– Вон он!

Прокопий не верил своим глазам: они перерыли здесь каждый сантиметр, но то, что на земле лежал цезарь, сомнений быть не могло.

– Иоанн!

Завопив во всю силу своих легких, Прокопий бросился к лежащему. Лука и еще с десяток вендов кинулись помогать патрикию. Они, мешая друг другу, перевернули тело, и у всех одновременно вырвался вздох облегчения. Иоанн дышал и что-то бормотал в пьяном сне.

– Несите его в дом! – заорал Элисун, и четверка вендов, подхватив распростертое тело, потащила его к крыльцу. Прокопий беспокойно семенил следом, а Велий, притормозив, подозрительно осмотрел место. Он мог поклясться, что прошел здесь раза три, не меньше, и не заметить лежащее во весь рост тело просто не мог.

– Чертовщина какая-то, – пробурчал он вполголоса и, не найдя ответа на свои вопросы, пошел вслед за всеми.

Глава 6

Иоанна уложили на ту же постель, с которой он совсем недавно с таким позором вскочил. Горницу, конечно, выдраили, перину поменяли, но очнувшемуся цезарю все равно повсюду чудился кислый запах блевотины. Рядом возвышались взволнованные лица Прокопия и Луки, у дверей в толпе своей родни застыл Элисун, все они что-то спрашивали, сами же отвечали, и в конце концов создавали один невообразимый гул в похмельной голове Иоанна. В этом всеобщем словоизвержении он уловил только одну приятно удивившую вещь – никто не вспоминал о его позоре.

«Моя пропажа, – подумал Иоанн, морщась от головной боли, – спасла меня от унижения».

Он еще раз взглянул на запавшие глаза своего дяди и добавил уже с присущей ему иронией: «Если не считать близкое к инфаркту состояние Прокопия и чуть не разразившуюся войну с вендами, то мое похищение имеет одни положительные последствия».

В общей какофонии лейтмотивом звучал главный вопрос: где ты был и что с тобой случилось? Иоанну совсем не хотелось рассказывать ни о странных похитителях, ни о разговоре с ними – хотя бы потому, что он сам уже начал сомневаться, а было ли все на самом деле. Поэтому, наступив на свое природное отвращение ко лжи, он впервые соврал своему единственному другу и наставнику:

– Дядя, я лишь смутно помню, как выскочил на крыльцо, упал в траву – и все. Вырубился! Очнулся, только когда вы меня растолкали.

В миг заскучавшие лица вендов наглядно показали, насколько они разочарованы. Неизвестно, чего они ожидали, но поверить в то, что человек, которого всем народом столько времени искали, оказывается, просто спал, к тому же под самым носом, было невыносимо трудно.

Жирную точку этом спектакле поставил Прокопий, неожиданно воспрявший духом. Обведя грозным взглядом собравшуюся в дверях толпу, он потребовал, чтобы все немедленно убрались и освободили покои цезаря. Маленький пухлый человечек наступал на огромных вендов, и они пятились перед ним, уступая его праву заботиться о своем государе.

«Как стая львов перед рассерженным кроликом», – умилительно подумал Иоанн о человеке, заменившим ему отца.

Захлопнув дверь, Прокопий уже не смог остановиться и продолжил командовать.

– Иоанн, вы должны поспать. А вы, Лука, останетесь охранять цезаря.

И, не упустив возможности пустить шпильку, язвительно добавил:

– Надеюсь, в этот раз он у вас не пропадет!

–

Утро, как и предсказывал Велий, началось для вендов с сюрприза. Схола бронированной имперской конницы с развернутыми знаменами и значками выстроилась у городских ворот. Трубач, надувая щеки, протрубил общий сбор.

Завывшая за стеной труба подбросила похмельных воинов с лежанок, и те, кто в чем был, похватав оружие, помчались на стену.

– Тревога! – завопила с башен проспавшая стража.

– Тревога! – орали бегущие по улицам полуголые мужики.

Наблюдая с крыльца за всей этой суматохой, Лука в очередной раз убедился, до какого идиотизма может довести пьянство. Всполошенные венды лезли на стены, и никому даже в голову не пришло, что ворота до сих пор открыты.

– Будь сейчас война, – ухмыльнувшись, комит покачал головой, – мои ребята уже рубили бы этих горе-вояк в капусту.

Рэкс Элисун вынырнул из-за поворота и сразу же бросился к комиту:

– Что это значит? Вроде бы все разрешилось, цезарь нашелся, к чему ваша конница под стенами города?

Лука нарочито развел руками:

– А в чем дело? Отчего столько шума? Это всего лишь охрана, прибывшая для сопровождения своего господина.

Рэкс зыркнул на Велия злыми глазами.

– Сотня тяжелых катафрактов для сопровождения? Ты меня за идиота держишь, туринец?

– Откуда столько недоверия, рэкс? – Губы Велия растянулись в самой бесхитростной улыбке. – Мы же ведь не враги!

Элисун громко перевел слова комита выросшей за его спиной толпе, и та возмущенно загудела. После нервной встряски и пережитого страха теперь можно было расслабиться и выплеснуть недовольство за страх, за беготню в одних портках, за суету и бестолковость. Выплеснуть, естественно, не на себя, а на кого-нибудь другого, на того, кто заставил их это почувствовать!