Месть Империи 2. Боги Севера

Неровный свет свечей и эйфория, охватившая Василия, не позволили ему заметить это мгновенное откровение. Он весь был уже не здесь, он уже мысленно восседал на троне, карая своих врагов и одаривая друзей.

— Варсаний, — в хриплом голосе Василия проявилась капризная властность, — немедленно арестуй Иоанна, его подельников и добейся признания в убийстве брата. — Он задрал подбородок, копируя отца. — Еще! Думаю, все они действовали в сговоре с Наврусом и целью была смерть моего отца. Они рассчитывали, что он не переживет известия о трагической гибели сына, и добились своего.

Пылающий взор новоиспеченного императора не оставлял сомнений в том, что он уже полностью поверил в только что им самим придуманную историю и полон праведным гневом.

Василий опустил взгляд на свои растопыренные пальцы.

— Но ничего, теперь я взял власть в свои руки и им не уйти от возмездия!

«Началось!» — Варсаний все еще сидел у мертвого тела императора и подниматься ему не хотелось. Решать надо было быстро: если он с Василием, то действовать необходимо немедленно, пока слух не расползся по армии. Арестовать и без промедления казнить Иоанна, Навруса… Но к чему это приведет? К недовольству армии, полному коллапсу и, скорее всего, к невозможности продолжения войны. Стоп! Вот, кажется, и связующее звено общего плана! Остановить сардийскую кампанию, затем под предлогом опасности бунта распустить ненадежные варварские легионы и… Мозг опытного царедворца мгновенно складывал недостающие кусочки мозаики.

— Необходимо развернуть верные части на столицу, взять власть в Царском Городе и расправиться с ненавистной мачехой! — Легкая улыбка коснулась губ Василия.

Взгляд логофета остановился на раскрасневшемся лице наследника престола: нет, кретину такую комбинацию не потянуть — тут чувствуется рука его обожаемой сестрицы. Неужели она подтолкнула этого дурачка к убийству брата в надежде, что отец не справится с таким ударом? Тогда результат превзошел ее ожидания. Но если это все так, то кровавый убийца, стоящий перед ним, по сравнению с ней — всего лишь невинный ребенок.

Обиженно-раздраженный голос Василия оторвал Сцинариона от размышлений.

— Варсаний, ты меня слышал? Я сказал — немедленно! Хватит скорбеть об усопших, пора заняться делами живых!

Поднявшись с ковра, логофет оправил смятую одежду и верноподданнически склонил голову:

— Незамедлительно займусь исполнением вашей воли, мой император!

Непроизвольно отметив, как презрительно и надменно скривились в ответ губы Василия, Варсаний сделал для себя окончательный вывод: нельзя дать им возможность осуществить задуманное. Армия должна остаться под стенами Ура хотя бы до тех пор, пока Феодора не подготовится к встрече. Действовать надо быстро, но крайне осторожно — ни в коем случае нельзя давать им повод усомниться в его верности.

Уже на пути к выходу он начал складывать в мозгу картину будущей комбинации: надо предупредить Фесалийца, но его люди не должны засветиться. Кто?

В голове замелькали возможные варианты и появился правильный ответ — Прокопий. Он крайне заинтересован проявить необходимую быстроту и убедительность, ведь речь идет о жизни его воспитанника. Затем под любым предлогом спрятать Иоанна: он ключевой свидетель, и Зоя постарается убрать его любыми средствами. Ну и последнее — нельзя дать им возможность обстряпать все в тишине, армия должна знать имя настоящего убийцы. Котел должен забурлить.

Надеюсь, вам понравилось сегодняшнее обновление.

Следующие главы будут уже в четверг. Не пропустите!

Глава 14

Год 121 от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию.

Сардогад, столица Сардийского царства

С вершины холма царь Хозрой наблюдал, как корпус Бессмертных, опрокинув парванские шеренги, преследует бегущих мятежников. В его надломленной последними неудачами душе не осталось места ни для ярости, ни для торжества — лишь горечь разочарования и опустошенность. Чему радоваться, если во главе мятежа стоит не кто-то чужой, а его первенец, старший сын Кадияр.

— Великие боги наказывают меня, — еле слышно прошептал царь, вспоминая как он сам, еще совсем юный, не подчинился воле старшего брата и сбежал на юг собирать своих сторонников. Тогда его никто не рассматривал всерьез, и та немногочисленная армия, что встала под мятежные знамена, скорее всего, была бы разгромлена, но судьба все решила иначе.

В памяти Хозроя всплыла ночь, когда в его шатер ввели посланца парванского шейха Хилами аль Биди. На развернутом пергаменте плясали коряво выведенные буквы: «Женись на моей дочери Ферузе, и я помогу тебе стать царем». Он смотрел на это странное предложение и не знал, как поступить.