Месть капризного призрака

– Посидите для начала у нас в КПЗ. Подумаете об этом. Что вы так на меня удивленно смотрите? Конечно, куда же вас еще? Документов у вас при себе нет, разговаривать вы не желаете, непонятно, кто вы такие и что вам нужно. Можете не сомневаться, ближайшие трое суток я вас на воде и баланде у себя продержу. А хотите молчать дальше, продолжайте в том же духе. Пожалуйста, никто не неволит. Взяли вас с поличным. В сущности, ваши показания и не нужны. Для суда будет достаточно и показаний моих людей, которые видели, как вы напали на вожатого. Приобщим к делу и улики по еще двум эпизодам, в которых вы подозреваетесь. Уликам ведь языковой барьер не помеха. Если есть ваши частицы на телах жертв, придется отвечать перед судом по всей строгости закона. Да и когда этот суд еще будет. Может быть, через полгода, а может быть, вообще через год. Или два.

Если до сих пор финны вели себя безразлично, то тут они проявили первые признаки тревоги. Два года находиться в российском следственном изоляторе им явно не хотелось. Наслышаны были, видать.

Заметив это, следователь еще больше поднажал:

– Ваши не знают, где вы находитесь, так что на помощь к вам не придут. А когда придут, вы в полной мере сумеете оценить на собственных шкурах, что такое российская правоохранительная система в действии.

Видимо, эти двое все это очень живо себе представили, потому что переглянулись с еще большей тревогой.

Увидев это, следователь сменил пластинку и уже не угрожающе, а скорее вкрадчиво произнес:

– Вы не подумайте, что я вас запугиваю. Я всего лишь рисую вам реальную картину вашего будущего. Если вы не начнете с нами сотрудничать, то у меня не остается другого выхода, как оформить вас как лиц без определенного места жительства, взять ваши отпечатки, отправить их для проверки по базам данных. С нашей волокитой уже только на одно это мероприятие может уйти от месяца до трех. А потом, когда придет ответ, что ваших отпечатков у нас нигде не числится, встанет вопрос о том, что с вами делать дальше. Паспортов у вас нет, общаться со следствием вы не желаете, придется оставить вас до рассмотрения вашего дела, а рассматривать его можно долгие годы, практически до бесконечности.

И взглянув на одного из своих сотрудников, следователь скомандовал тому:

– Вячеслав, оформляй задержанных как бомжей! И отпечатки по всей форме не забудь с них снять.

– Есть!

Вячеслав встал со своего места, словно прямо сейчас намереваясь заняться задержанными. Те взглянули друг на друга в последний раз, и один из них внятно произнес на очень хорошем русском:

– Не надо! Мы будем сотрудничать с вами.

Следователь кивнул, настроение у него вновь улучшилось:

– Вот это правильно! Вот это добро! Ну, слушаем, зачем же вы не далее как час назад пытались прикончить нашего с вами общего знакомого – Юрия, честного вожатого третьего отряда.

Но если Вован надеялся, что ему удастся и дальше оставаться незамеченным и услышать весь разговор, то он здорово просчитался. Едва финн открыл рот, как следователь поднял руку, прося его повременить с откровениями. А затем, взглянув на Вована, спросил:

– У вас ко мне было какое-то дело?

Вован смутился. Говорить о перенесенных ими ночью чужих костях сейчас было просто глупо. И он отрицательно замотал головой.

– Нет, нет.

– Ну, тогда прошу вас…

Следователь сделал знак рукой, и находящиеся рядом с Вованом сотрудники тут же выставили парня за дверь. Саму дверь они плотно закрыли, а Вована еще поручили заботам дежурного, который и проводил его вниз до самого выхода, отрезав всякую возможность для возвращения. Какое-то время Вован еще шатался вокруг отделения, надеясь, что ему удастся через окно с улицы услышать хоть что-нибудь из рассказа финна. Но не тут-то было. Высоко, второй этаж, плюс погода была отнюдь не жаркая, по этому случаю все окна были плотно закрыты, и через них до мающегося внизу Вована не доносилось ни звука.

Пошатавшись какое-то время возле отделения, Вован позвонил Михаилу. Но тот был то ли занят, то ли не слышал, и трубку не брал.

Вован подумал еще немного, и его наконец осенило:

– Поеду в «Морячок»! Если покушение было совершено на вожатого, значит, там должны знать о судьбе Юрия.

Не тратя больше времени на размышления, Вован отправился в лагерь. И едва затормозив перед его воротами, сразу же понял, что приехал правильно. Несмотря на послеобеденное время, когда всем полагалось спать, лагерь гудел, словно разворошенный улей. Вожатые сновали с перепуганными лицами, да и ребятня, даже не думавшая отдыхать, выглядела придавленно.

Возле ворот кучковались мальчишки, к которым Вован и обратился с вопросом:

– Эй, ребята, а могу я повидать вожатого из третьего отряда?

– Юрия Олеговича?

– Его самого.

– А его нет, – ответил один и опустил глаза.

Другой парнишка добавил:

– Его еще раньше в больницу увезли.

– Почему?

– Мы не знаем. Но с ним Юля ездила, вон она старшим сейчас рассказывает, что там у него.