Месть карьерского оборотня

Роман не получил внятного ответа на свои вопросы, но не особо огорчился этому. Сегодня он хотел уничтожить подонка, который оскорбил своими грязными лапами его девушку! Зверь мощными прыжками помчался обратно и вскоре выскочил из старого карьера, по сонным огородам летел, как будто на крыльях, чувствуя свою невероятную силу. Перепрыгивал шаткие заборы играючи, сливаясь с темными кустами и деревьями. Если кто и видел черную молнию, подумал, что померещилось.

Он мчался к улице Куйбышева, где находился притон Варвара в хате Краснухи. Там был обидчик его девушки, аромат ее духов он помнил и точно знал, что он сохранился на одежде насильника. Перемахнув еще через несколько заборов, он лег у трухлявого от времени штакетника, отделяющего двор Краснухи от соседей. Он чувствовал аромат ее духов здесь. Ни одна собака не была способна на это, даже самая натренированная, а он чувствовал. Лежал и ждал, когда выйдет человек с этим запахом. Соседи в это время вряд ли намеревались выходить в огород и присматриваться к темной махине у забора. А со стороны Краснухи вообще нельзя было заметить, что там или кто там лежит за забором.

— Жека, ну че он думает? — спросил Мошканцев, наполняя стакан самогонкой, настоянной на шиповнике. — Мне тачка нужна, и вообще…

— Ты получил кайф с Люсерой?

— Это разве кайф? Так себе… Знаешь, Жека, я понял, что надо жениться. Осто… вся эта жизнь, понимаешь?

— Понимаю. У меня дома жена и дочка.

— Какого хрена ты торчишь здесь и трахаешь Нинку? Шел бы себе домой…

— А надоело дома. Жена — она и есть жена, а тут все что-то новое. Не очень новое, ну — другое. Тем более теперь, когда по твоей милости, мудак, мы оказались в полной жопе!

— Слушай, я сегодня запал на телку, приглашал к себе, да она, на хрен, вырвалась и смылась.

— Плохо приглашал, если смылась, — ухмыльнулся Гусляров.

— Кажется, это была дочка Соколова, главного инженера карьероуправления. Такая телка, полный отпад! У меня прямо крыша поехала…

Гусляров со стуком поставил стакан на стол.

— Ты че такое творишь, сука?! — зло сказал он. — Мало того, что Потап готов посадить тебя за малейшую провинность, ты клеишься к телке, которая встречается с Ромкой Клейном. А он, между прочим, родственник Потапу! Тебе что сказал Варвар? Чтоб сидел тихо, урод! А ты?!

— Она не врубилась, кто я, темно было.

— Зато Потап врубится, коз-зел! Науськает ее, скажет, что это ты. Посидишь в районе, еще и не то скажешь, они умеют работать с придурками!

— Кончай, Гусляр! Ты же подтвердишь, что я был здесь с вечера. И телки подтвердят. Пусть только Варвар скажет им. Да я не хотел, само как-то вышло…

— Ситуация не та, понял, придурок?! Нет, ну ты сам напрашиваешься, Мошка.

— Намекаешь, что меня кончить могут? За все, что я сделал для Варвара, — кончить?! — заорал Мошканцев, грохнув кулаком по столу.

— Я тебя предупреждаю. В последний раз, Мошка.

— Достал ты меня, Гусляр! Ты кто такой? Ты кем был до того, как явился Варвар?

— Ты правильно сказал, Мошка, — до того, как явился Варвар. Теперь все изменилось, и ты в полном дерьме.

— А ты шоколаде, да?

— Из-за тебя все мы в дерьме, Мошка. Мой тебе совет — не дыши. Замри. Может, и пронесет.

— Да пошел ты! — яростно крикнул Мошканцев. — Козлы! Подставили меня, и еще советы дают! Думаешь, я ничего не могу? Ну, думай, думай!

Он выскочил из-за стола и пошел к двери.

— Не делай резких шагов, Мошка, — сказал Гусляров. — Я тебе не враг, но ситуация…

— Гнилой ты чувак, Жека, — сказал Мошканцев и вышел во двор.

Он там стоял, глядя себе под ноги, когда Гусляров, презрительно хмыкая, вышел из хаты, направился к калитке, за которой стояла его «семерка».

Зверь сразу почуял запах духов Тани, напрягся, глядя сквозь щели в заборе на коренастого мужика с длинными, как у гориллы, руками. Он знал его — Мошканцев, самый убогий сотрудник фирмы Варвара, когда-то был крутым мужиком, но со временем сдулся и стал обычной «шестеркой» у Варвара. И эта тварь хватала Таню, оставляя синяки на ее красивых белых ногах? Злобные искры засверкали в его красных глазах.

Его нужно уничтожить! Мысль эта, давно витающая в голове, не вызвала угрызений совести. Убить эту тварь казалось таким же простым делом, как и насадить на свои когти сазана, который плавал у берега дальнего озера.

Мошканцев вышел со двора, медленно пошел по улице. Он был сильно пьян и пошатывался, шагая по хрусткому гравию проезжей части.

Выпрыгнув из-за забора, зверь в несколько прыжков оказался позади Мошканцева и, припадая на задние лапы, смотрел злыми красными глазами ему в спину. Мошканцев, свернув за угол, «на автомате» двигался к своей хате. Улица была достаточно темной, и зверь решительно рванулся вперед. Перепрыгнул Мошканцева, встал перед ним.

— Ни хрена себе… — пробормотал Мошканцев и замер, наткнувшись на страшный, немигающий взгляд красных глаз. — Это что такое… Пошел, по…