Месть колдуна

Так он и ехал. То, впадая в дрёму, то, просыпаясь при особо сильных встрясках и присушиваясь к увлечённо рассказывающей о своих впечатлениях женщине. Затем опять его одолевали сомнения, вместе со сном и запоминались лишь провалы в сознании. Словно он падал в бездонную и тёмную пропасть.

Целый день караван шёл на пределе своей скорости. И не стал останавливаться даже с наступлением сумерек. По всему стало понятно: ночевать командиры твёрдо вознамерились уже на территории Ледонии. И действительно, около полуночи караван втянулся в глубокое ущелье между гор и по его дну пересёк границу. А пройдя ущелье выехали на обширное плато, где их встретили на самом высоком и горячем уровне.

Причём встреча заключалась не только в поджидающей караван сотне колабов и нескольких десятков людей на ездовых похасах. Сотни костров ярко освещали ровную каменистую поверхность. А над отдельно стоящими жаровнями жарились целые туши оленей, косуль и кабанов. Там же стояли столы со всевозможными закусками и даже выпивкой. От одного только вида такой обильной и горячей пищи наёмники и возницы оживились до крайности и в предвкушении загомонили, стали перекидываться весёлыми фразами и с невероятной скоростью оборудовали ночной лагерь. Естественно, праздник получился не для всех. Треть стояла в карауле, а вторая треть, после быстрого и сытного ужина отправилась спать. Причём и почти половина встречающих заняла позиции на постах, давая отдохнуть измотавшимся в дороге охранникам. Но зато свободная от предстоящей вахты треть наёмников и все возницы предались откровенному обжорству и бесстыдной пьянке.

Раненые тоже попали в это число празднующих вместе с большинством командиров. Поэтому под утро изрядно пьяный и туго соображающий Кашад Низу совершенно без сопротивления поддался на вымогательства страстной менсалонийки. Вернее позволил ей делать с ним всё, что той заблагорассудится. К слову сказать, Золана Мецц на стала слишком бурно действовать на выделенной им повозке. Она основное внимание уделила тихим и спокойным ласкам, очевидно опасаясь разбередить при резких движениях как свои, так и раны захмелевшего десятника. Но удовольствие Кремон получил просто неимоверно огромное. И уже засыпая, под утро, подумал, что такие его действия вполне оправданы:

«А что, может оно всё и к лучшему? Да и роль свою надо играть до конца. Разве кто поверить, что такой пылкий южанин и опытный любовник как Кашад Низу откажется от такой великолепной женщины? Никогда! Так что будем считать это одним из составляющих моего успешного выполнения основного задания. Тем более что связь наша временная и по обоюдному согласию ни к чему не обязывающая. Просто будем иногда греть друг друга длительными холодными ночами. А потом… Потом разойдёмся каждый своею дорогою».

А Золана Мецц бережно прижималась к телу своего избранника и с недоверием прислушивалась к ровному дыханию:

«Неужели я добилась своего? И самый лучший, сказочный мужчина согласился подарить мне своё тело? Пока – только тело! Да и хитрец он невероятный: какие мерзкие и невероятные условия мне выдвинул! Ишь ты, к другим женщинам он собирается ходить! Ладно, пусть только выздоровеет, я ему такую приятную и ласковую бурю устрою, что он только обо мне и будет думать. Никуда он теперь от меня не денется!»

Разбудили спящую парочку довольно резко и бесцеремонно. Причём обращались явно невежливо и с непонятным презрением:

– Эй, ты! Десятник! Вылезь, поговорить надо!

Да ещё и тон был таким, что расслабленное тело Золаны напряглось как пружина. Сам же Кашад лишь лениво приоткрыл глаза, рассмотрел, кто это такой хамоватый и ответил точно в такой же манере:

– А-а, это ты…, – затем демонстративно зевнул и спросил: – Чё надо?

Стоящий возле телеги десятник, побагровел от гнева и в голосе добавились угрожающие нотки:

– Раз я тебе сказал – вставай, значит – вставай!

Это был тот самый десятник, который явился в центр перед самым отходом каравана. И о котором шушукались, что он метит на должность второго сотника. Сей мрачный тип с явно шейтаровскими повадками, за время похода успел осложнить отношения чуть ли не со всеми. И вот теперь видимо настала очередь и выходца из Южных княжеств. Только южанин всем своим видом показывал, как он относится к подобным типам: без всякого почтения.

– Слышь, Куцер, я тебе что-то должен?

– Пока нет. Просто надо поговорить! – прорычал кандидат в сотники, буравя разлёгшуюся парочку своими маленькими и злющими глазками. И Кремон решил над ним поиздеваться:

– Кто же так приглашает на разговор? Вначале надо пожелать доброго утра, потом поинтересоваться заживлением наших ран, и лишь потом, используя слово «пожалуйста» высказать суть своей проблемы.

– Проблемы не у меня! – перешёл на крик рассвирепевший Куцер Манк. – Проблемы у тебя! И если ты сейчас же поднимешь свою задницу…

– Эй ты, урод! – зашипела приподнявшаяся Золана, сбрасывая с себя одеяло. – Ты чего здесь раскомандовался?!