Месть королевы мафии

Краем глаза я замечаю, как Дарио ведет Николину к ним, когда к нашей маленькой группе приближается еще одна пара.

Я немного напрягаюсь, когда Алессандро и Серена подходят к нам, и молюсь, чтобы он не заметил никакой связи с Анаис. Но он не подает никаких признаков узнавания, когда Лео быстро знакомит нас и я пожимаю ему руку. Мы непринужденно беседуем, и каждый мускул напрягается, когда рука Массимо снова обвивается вокруг моей талии. В моем теле идет внутренняя война, и я борюсь с желанием расслабиться в его руках.

Я не такая, и мне становится все тревожнее, когда он находится рядом.

На этот раз я впиваюсь ногтями в его запястье, убираю руку. На его лице пляшет веселье, и я испытываю искушение пырнуть его ножом, спрятанным в чехле на моем телефоне.

— Ты жаждешь смерти, — рычу я, бросая извиняющийся взгляд на остальных.

— Давай потанцуем, — говорит он, не обращая внимания на мой гнев. Взяв за руку, он тащит меня через сад к круглой мощеной площадке.

— Я скоро пырну тебя ножом, — предупреждаю я, совершенно раздраженная, когда он откидывает голову назад и смеется.

— Меньшего я и не ожидал.

Он заключает меня в свои объятия, когда мы достигаем импровизированной танцевальной площадки. У меня нет другого выбора, кроме как прижаться к нему, обхватив руками его теплую шею, пока он раскачивает нас в такт музыке.

Николина улыбается мне, пока мы танцуем, и я ненадолго задумываюсь, на чьей она стороне. У Ренцо лицо злое, когда он смотрит, как Массимо кружит меня в своих объятиях, но в его враждебности нет ничего удивительного. Он был непоколебимо упрям в отношении этой брачной сделки.

От тела Массимо волнами исходит тепло, убаюкивая меня. Вместо того чтобы бороться с ним, я плыву по течению, в кои-то веки потакая себе. Он отлично танцует, и хотя я могу легко удержаться на танцполе, в данном случае он — командир, а я — всего лишь участник. Мы движемся по каменному полу, вращаясь, крутясь и вертясь, и каждый раз, когда он снова прижимает меня к своему великолепному телу, трудно остаться равнодушной к тому, что он так близко. О весь такой мускулистый, гибкий и теплый. Пряные, цитрусовые нотки его одеколона витают вокруг, усиливая притяжение.

Он опасен для меня, нужно вернуть контроль.

— У меня от тебя голова кружится, — пробормотала я несколько минут спустя, когда он закружил меня, а затем снова заключил в свои объятия.

— Ты всегда такая сварливая? — спрашивает он, прижимая меня к себе, пока мы качаемся из стороны в сторону.

— Никогда. Ты пробуждаешь во мне самое худшее.

— Я не верю в это. Хочешь знать, что я думаю?

— Нет.

Конечно, он меня игнорирует.

— Я думаю, что ты не умеешь получать удовольствие. Ты слишком много работаешь и тебе нужно чаще отдыхать. Думаю, я буду полезен для тебя, потому что заставлю остановиться и ценить жизнь, почувствовать то, от чего ты закрылась. И именно эти мысли пугают тебя.

Он очень близок к истине. Но я в этом не признаюсь.

— Я думаю, у тебя завышенное чувство собственной важности, и ты ничего обо мне не знаешь.

— Последнее может быть правдой, потому что в интернете обо мне нечего найти, но я хорошо разбираюсь в характерах и знаю, что вижу, когда смотрю на тебя.

Я не хочу углубляться в эту тему.

— Ни один мафиози не оставляет следов в интернете. Как и я, так что прекрати нести чушь.

— Продолжай в том же духе, mia amata. Меня это только заводит.

— Перестань называть меня так.

Я начинаю звучать как заезженная пластинка, и, возможно, мне нужно сменить обстановку.

— Нам следует обсудить детали контракта. Я могу зайти к тебе завтра, чтобы поговорить об этом, — говорит он, наклоняя меня.

Я крепко обхватываю его за шею и прижимаюсь к нему, а мои волосы прикасаются к земле.

— Обсуждать нечего. Завтра я попрошу своего адвоката отправить проект соглашения твоему адвокату. Ты сможешь задать вопросы по поводу того, что тебе не нравится, и предложить свои варианты.

— Мы должны сначала решить это между собой, а потом поручить адвокатам подготовить бумаги, — возражает он, крепко прижимая меня к себе, пока выпрямляется.

— Я уезжаю из города на пару дней. Это деловое соглашение, и все переговоры должны проходить через юристов.

— Я хочу обсудить секс и детей. Я не буду делать это через своего адвоката. Давай поговорим об этом сейчас.

— Здесь нечего обсуждать.

— Чушь собачья, — говорит он, неуловимо поворачивая бедра так, что я чувствую его эрекцию.

— Вот что ты делаешь со мной, и я готов поспорить, что если засуну в тебя пальцы, почувствую, какая ты мокрая.

— Твое высокомерие возмутительно и не правдиво, — сужаю глаза, притворяясь, что мои трусики не промокли, и я не чувствую, как его член напрягается в брюках. — Секс не обсуждается до тех пор, пока не наступит время для деторождения. С детьми придется подождать, пока не наступит подходящий момент.

— Мы не молодеем, а мне нужны наследники. Я потребую полного медицинского обследования и внесу в контракт время для беременности.

Феминистка во мне негодует, но таков наш мир, и поднятие шума только привлечет внимание к теме, которую мне нужно держать в тени.