Месть Коула Камерона

– Отлично, – быстро подхватил Коул. – Теперь о другом. Кое-что изменилось...

– О чем ты? – Фейт испуганно встрепенулась. – Ты... уезжаешь? – спросила она тихо.

Он кивнул.

– Дела в Нью-Йорке. Я и рад бы остаться, но накопилось столько всего...

Фейт больше уже ничего не слышала. Он все-таки уезжает. Она всегда знала, что рано или поздно он уедет, да что там знала – она просто мечтала об этом, и вот... Впрочем, что его может удерживать? Он добился всего, чего хотел: навязал ей свою волю, позаботился о Питере...

– ...через пару месяцев. Во всяком случае, я постараюсь... – услышала Фейт.

О чем это он? Наверное, обещает выбраться к ним месяца через два... Не к ним – к Питеру. Коу-ла интересует только он, и слава богу.

– Фейт, ты меня слышишь?

– Да-да, не беспокойся, я позабочусь о Питере, с ним все будет в порядке.

– Но с ним и так все в порядке.

– Да, конечно. Правда, он будет скучать без тебя, но...

– Скучать без меня?

– Но ведь ты уезжаешь? Не волнуйся, я постараюсь, чтобы он не слишком переживал. Ты ведь навестишь его? Значит, все в порядке.

– Да ты не слышала ни одного моего слова! – изумился Коул.

– Почему, слышала... – растерянно возразила Фейт. – Ты сказал, что уезжаешь, что постараешься выбраться к нам – к Питеру – через пару месяцев...

– Господи! Да я полчаса распинался впустую! Ты услышала, что я уезжаю, и совершенно оглохла от радости!

– А разве ты не уезжаешь?

– Да, милая, уезжаю и увожу вас с собой, так что Питеру просто не придется скучать. Именно это я и имел в виду, когда сказал, что назревают перемены.

– Мы уезжаем? Куда? Не понимаю...

– Еще бы! Ты же была чересчур занята своими мыслями, чтобы слушать меня! Наверное, старалась не запрыгать по комнате – от счастья, что наконец избавишься от меня. В Нью-Йорк. Мы едем в Нью-Йорк, ясно?

– Но я... Нет... Мы так не договаривались!

– Мы договаривались, что ты играешь роль моей жены, а значит, всюду меня сопровождаешь. К тому же тебе пора увидеть свой новый дом.

– Мой новый дом? – Глупо было повторять за Коулом как попугай, но Фейт просто ничего не приходило в голову.

– Все правильно. Я живу в Нью-Йорке, значит, и ты тоже.

– Нет, – Фейт покачала головой. – Это невозможно.

Коул разозлился.

– Что за черт? Ты что, помешалась на этой груде камней? – Он, разумеется, имел в виду дом Камеронов. – Тем не менее тебе придется с ней распрощаться: я продам эту рухлядь при первой же возможности.

Фейт не сомневалась, что он говорит правду, но от этого было не легче. Она была просто в панике: хорош этот город или плох, но она хотя бы знает его, здесь все понятно и потому не страшно. А что ждет ее там? Чужие люди, чужие правила игры...

– Я не еду, – решительно возразила Фейт. – Я тебе не жена, что бы ты там ни говорил.

– Пока нет, – Коул взял ее за подбородок и пристально посмотрел в глаза. – Но там ты станешь моей женой. Что бы ты ни говорила.

Одним движением Коул привлек ее к себе.

– Не смей, – жестко сказала Фейт, но Коул словно не слышал ее, он прижался губами к ее губам, а потом снова испытующе посмотрел в ее растерянные глаза. – Не смей, – повторила Фейт, но теперь это был едва слышный шепот.

Коул снова поцеловал ее. Он мог взять ее хоть сейчас – она была в его власти. Фейт больше не противилась ему, ее руки обнимали его за шею, касались его волос. Коул был уверен – она хотела принадлежать ему.

Но почему-то именно эта мысль остановила его. Он замер, и Фейт, опомнившись, выскользнула из его объятий. Она была бледна как мел, только на щеках горели красные пятна.

– Фейт... – Коулу было трудно говорить.

Фейт не ответила. Она размахнулась и со всей силы ударила его по лицу, да так, что его голова дернулась в сторону.

– Сукин сын! – горько и зло прошептала она, быстро развернулась и почти побежала вверх по лестнице. А он глядел ей вслед. Ему должно было быть безразлично, что она думает о нем или что к нему чувствует. Кем он был для нее? Просто возможностью выбиться из нищеты. Кто она была для него? Доступная женщина, не больше. Не больше?

– Черт побери, – горестно прошептал Коул.

Наверху хлопнула дверь. Коул прошел в библиотеку и отворил дверь в кабинет, где в былые времена его старик хранил выпивку. Он и не думал напиваться, но ему хотелось прогнать с губ привкус пепла. В кабинете горел свет. Как и прежде, на полке стоял ряд бутылок. Не думая о том, сколько они здесь простояли, Коул открыл одну и плеснул себе в стакан.

Фейт ненавидит его. Ему все равно. И может быть, если он скажет себе это тысячу раз, он и сам начнет в это верить.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ