Месть Лаки

— Знаешь ты кто? Неблагодарный маленький гаденыш, — бросил Прайс, которому захотелось со всей силы ударить сына по лицу, как когда-то поступала его собственная мать. Он сдержался лишь с большим трудом, да и то только потому, что его психоаналитик посоветовал ему никогда не применять к Тедди насилие. «Вы считаете, что добились чего-то только благодаря тому, что собственная мать била вас, — сказал ему врач — Возможно, это действительно так, но вы впадаете в общее заблуждение, когда начинаете думать, будто вашему сыну это тоже будет полезно. Поверьте моему опыту, модель поведения, оказавшаяся удачной один раз, никогда не срабатывает в следующем поколении».

Господи, подумал Прайс, как же трудно воспитывать собственного сына! Да, он был знаменит, однако это не имело никакого значения. Его успех, его известность касались только его самого, для Тедди же все могло оказаться совершенно иначе, как только он вступит в реальный мир.

А Прайс Вашингтон слишком хорошо знал, как устроен этот реальный мир и какая судьба уготована в нем подавляющему большинству чернокожих молодых людей. Наверх пробивались считанные единицы, уделом же остальных была непрекращающаяся борьба с расизмом, прочно укоренившимся в сознании белых американцев.

— Послушай меня, сынок, — сказал Прайс, призвав на помощь все свое терпение. — Образование — это главное, поверь моему слову. Если у тебя в кармане диплом и если ты действительно что-то знаешь или умеешь, дальше будет легче.

— А тебе образование понадобилось? Что нужно знать, чтобы кривляться на сцене и повторять слова из трех букв по пятьдесят раз за ночь? — с вызовом спросил Тедди, и Прайс в ярости стукнул кулаком по столу.

— Как ты разговариваешь с отцом?! Да, я кривляюсь на сцене, как ты выразился, но я делаю это для того, чтобы сейчас на этом вот столе была еда. И неплохая еда, должен тебе заметить. Лично я впервые попробовал икру, когда мне было двадцать.

Тедди с отвращением посмотрел на серебряный судок с черной икрой, обложенной дольками греческих лаймов, и выпятил нижнюю губу.

— А мне наплевать, — сказал он.

— Значит, тебе наплевать? — с угрозой прошипел Прайс. Ему все сильнее хотелось выбить из Тедди эту дурь кулаками. — Я думал, что поездка в Нью-Йорк принесет тебе пользу, а оказалось… После того как мы вернулись, ты стал вести себя еще хуже, чем раньше.

— Это потому, что ты не разрешаешь мне делать то, что мне хочется, — пробормотал Тедди, не поднимая глаз.

— А что именно ты хочешь, позволь спросить?

Торчать целыми днями дома и смотреть тупые видеофильмы? Или, может быть, ты не прочь связаться с какой-нибудь бандой? Валяй, я тебя не держу. Поезжай в Комптон, познакомься с тамошними подонками, и если они тебя не пристрелят, это обязательно сделает кто-нибудь другой. Ведь именно так должны вести себя черномазые, верно? — Он вздохнул. — Молодые чернокожие американцы убивают друг друга почем зря, а ты, вместо того чтобы поблагодарить меня за то, что я хочу избавить тебя от такой жизни, плюешь на меня.

— Почему ты не разрешаешь мне увидеться с мамой? — прямо спросил Тедди и наконец посмотрел на отца в упор.

Вопрос застал Прайса врасплох.

— Потому что твоя мать — шлюха! — выпалил он.

— А она говорила про тебя, что ты — кобель с наскипидаренной задницей.

— Это не смешно, парень, — процедил Прайс свирепо. — Твоя мать трахалась с другими мужчинами в моей постели. А когда я развелся с ней, она даже не захотела взять тебя к себе. Она подписала бумагу, в которой было написано, что ты ей не нужен, понятно?

— Но ты заплатил ей.

— Разумеется, я заплатил ей. Я отвалил ей целую кучу денег, и эта потаскуха просто взяла их и ушла. Даже не оглянулась… — Прайс замолчал, не зная, что говорить дальше. Что он мог сказать шестнадцатилетнему сопляку, который вбил себе в голову, будто он уже все знает? Прайс решил никогда не бить Тедди, значит, оставалось действовать подарками да уговорами. И он старался, старался изо всех сил, не жалея ничего, лишь бы мальчишка учился.

Интересно, задумался он, с чего ему вдруг захотелось повидаться с мамашей? Джини не виделась с Тедди уже двенадцать лет и прекрасно обходилась без него.

В гостиной снова появилась Ирен, ее лицо было совершенно бесстрастным. Она никогда не позволяла себе вмешиваться в отношения между отцом и сыном. Однажды она, правда, попыталась, но Прайс сразу поставил ее на место. Она была всего лишь экономкой — не более, но и не менее. Она командовала обслугой, приходящими горничными, гладила рубашки Прайса, стирала белье. Она же покупала продукты, ездила на машине по различным хозяйственным делам и исполняла мелкие поручения своего хозяина. Таков был круг ее обязанностей. И с ними она справлялась безупречно.

— Не забудь, — напомнил Прайс Ирен, — завтра ко мне придут друзья на партию в покер.

Купи что-нибудь европейское — копченую лососину, может быть… В общем, сама знаешь.

— Хорошо, мистер Вашингтон, — кивнула Ирен, ставя перед ним тарелку с телячьими отбивными, картофельным пюре и молодыми бобами.

Когда она хотела обслужить Тедди, тот отодвинул тарелку.