Месть Ледовой Гончей

Чем-то верхушка Барроухельма напоминала тепличные купола. Полусферы из армированных прозрачных ячеек пропускали в теплое нутро города солнечные лучи, оставляя темные участки крыши, опутанной изнутри мостами, трубами и загадочными коробками-складами. Призрачные столбы света тянулись аж до пола, и пыль города сверкала, попадая в них, и кружилась в неторопливых вихрях.

Наверху, снаружи, несколько уборщиков чистили закаленное стекло от снега и льда. Яркие, светлые окна в Пустыню. После тьмы, сырости и жути нижних этажей – здесь в душе сам собой воцарялся бесконечный праздник. Подумать только, на что способен ясный день, отсутствие шапки на голове и теплый воздух из вентиляционных ходов.

В руках я держал горячую сочную булку с куском жареного мяса. Ничего вкуснее мне не встречалось уже многие месяцы. Честно говоря, не уверен, что вообще когда-нибудь вкушал нечто подобное.

– В Шарренвейме не было прозрачного потолка, – поделился Фарри. – И, на мой взгляд, исключительно зря.

Перед нами стремилась вверх диковинная громада Академии Суши. Здание-пирамида, с высокими окнами и застекленными арками. Вытянутая, торжественная, заключенная в гигантскую ротонду из белого камня. В стеклах отображались столпы света и яркие гирлянды шаманских фонарей да пестрых вывесок, покрывающих многоуровневые кварталы, что тянулись вдоль центральной улицы.

– Пришли?

Мы, два оборванца, остановились рядом с памятником. Мужчина с ледорубом приветственно тянул к небу руку и улыбался Светлому богу, не иначе.

Я задумчиво впился зубами в сочное мясо и покосился на Фарри. Замызганная нательная рубаха, раньше сокрытая под паркой, плохо вымытое лицо, неровный пушок на лице. Надо было прикупить каких-нибудь вещей, тщательнее помыться, но в гостином доме такой роскоши, как зеркало, не нашлось, а у нас и мыслей не было, что нужно привести себя в порядок. Это сейчас, задним умом, я до всего дошел.

«Интересно, как ты сам выглядишь?»

– Пришли…

К Академии вели широкие ступени. Полукруглая лестница, расползшаяся до площади, с каждым шагом собиралась в стройный подход к ротонде. Цитадель Суши охватывали два переулка, выстеленные деревянной брусчаткой. Люди прогуливались мимо, словно делали это каждый день. Проклятье, я стремился к этому месту почти год, а они с кислыми минами каждый день бродили по чудесным улочкам и даже не смотрели на могучие стены Академии!

– Давай, Эд! На нас уже косятся! – Фарри дрожал от нетерпения. – Давай!

Он был прав. Прохожие, в основном праздные зеваки, видящие снег, только когда тот завалит панорамные стекла наверху, смотрели на нас с неприязнью. Два стражника в серебристых штанах и столь же серебристых рубахах (простых рубахах, не шерстяных, Светлый бог!) все время крутились неподалеку, делая вид, что просто прогуливаются. Но я чувствовал их взгляды. На широких ремнях стражей порядка покачивались шипастые дубинки, с которыми мы могли познакомиться в любой момент, судя по эмоциям стража повыше ростом.

– Светлобог! Да идем же! – заныл Фарри.

Прожевав последний кусок, я тщательно облизал пальцы, не сводя взгляда с высоких железных ворот, ведущих в Академию. Очень хотелось повернуться к темным проулкам, уходящим прочь с широкой центральной улицы. Оттуда, из тени, за нами наблюдали Неприкасаемые.

– Пошли!

Под ногой оказалась первая ступень.

Мы быстро поднялись к воротам и остановились рядом. Мне почему-то захотелось еще одной жареной булки с мясом. Под ложечкой засосало от страха перед будущим. Страха и желания наконец-то сделать то, что я когда-то пообещал умирающему старику.

Но сначала бы еще булочки и кружки горячего перцового чая.

В горле противно пересохло. Стоя спиной ко всему жилому миру, я чувствовал, как там, внизу, у подножия лестницы, прогуливаются простые люди, не знающие, что такое ежедневный мороз и грызущие лед демоны. Там стоят у статуи два стража Барроухельма, наблюдая за нами и не догадываясь, каких монстров мы могли привести к ним в город.

Фарри потянул за кованую ручку – без результата. Затем навалился на могучую дверь – бесполезно, та даже не шелохнулась. На лице моего друга, обычно хитром или веселом, появилась гримаса обиды.

– Этого не может быть. Она закрыта?! – Фарри саданул по двери ногой. – Неужели она закрыта?!

– Тихо! Тихо!

– Я так и знал! Знал, что все зря!

– Да тихо ты! – Я с удивлением посмотрел на приятеля. – Чего ты разошелся?

Мои слова перекрыл шум замка. Лязгнуло раз, другой, отчего содрогнулись обе двери. Затем что-то загудело, и ворота медленно открылись. Фарри вытянул шею, пытаясь разглядеть в темноте Академии хоть что-нибудь. Из мрака вынырнул сутулый старик, затянутый в пестрое бесформенное одеяние. Желтый колпак склонился набок, и желтый же помпон повис где-то на уровне сморщенного уха.

Подслеповато щурясь от света с улицы, прикрыв глаза ладонью, старик сказал:

– Врата знаний открыты всегда… Кроме раннего утра, позднего вечера, праздничных дней и середины недели. Сегодня же – середина!