Месть Ледовой Гончей

– Да, и тут дело очень холодное, Эд, если ты не заметил, – покачал головой Три Гвоздя. – Все это явно связано с теми мясорубами из братства, которых уложил Буран, тут и гадать не приходится. И то, что вас в Академии накрыли отрядом стражи, и то, что Мертвец пошел за помощью к Добрым, а оказался в камере. Подумай сам, мой друг: если нас отпустили в порту, а не скрутили за сопротивление, – значит, местные не знают того, что знают в Цитадели. Были бы в курсе, что нужно братству, – держали бы до победного, да и само братство не порубило бы солдат Содружества, как помеху. Зачем начинать наши поиски на следующий день? Только потому, что Мертвец обманул сопровождение? Полагаю, о твоей игрушке фанатики никому не рассказывали и, судя по всему, вообще хотят скрыть ее существование. Но я понять не могу, как они вообще догадались тебя тут искать!

– Они следили за нами. С самой Снежной Шапки, – сказал я.

Тройка изумленно хмыкнул:

– Очень вовремя ты сообщил об этом, мой друг.

– Я сам только вчера это понял.

К нам подошла служанка – ослепительной красоты девушка с тонкими чертами лица и изящно приподнятыми бровями. Мы сделали заказ, и я едва сдерживался, чтобы не поторопить ее, перечисляющую лучшие блюда их поваров. Проводив красавицу взглядами, корсары переглянулись. Сабля оценивающе цокнул языком и хитро сощурился, а Три Гвоздя продолжил:

– Собственно, это наш шанс, Эд. Добрые не знают того, что знает Цитадель. Я думаю также – они очень недовольны учиненной ликвидаторами резней в порту. Если донести истинную причину той стычки до кого-нибудь из местной верхушки – у нас есть шанс вытащить ребят. Они получатся жертвами оговора.

– Семь трупов в Академии, – напомнил Сабля.

– Если их не стало больше – есть шанс. Наемников нигде не любят, друг мой. Если это были гильдейские головорезы, татуированные, так и вовсе спишут со счетов.

– У Фарри знак Воровского Закона… – вспомнил я.

– Печально, но решаемо. Если твоя коробка действительно ценная – ты сможешь договориться, друг мой.

От слов бывшего дознавателя мне стало легче на душе. Может быть, и вправду все не так плохо?

Тройка словно заметил мое воодушевление и добавил:

– Вот только в братстве вряд ли сидят дураки, и они постараются выцепить Мертвеца и остальных для своего суда, но насколько я знаю Тайный Двор, это станет проблемой для фанатиков. Особенно после портового инцидента. Только вот у меня нет идей – насколько тесны нынче отношения Цитадели и Содружества. Проклятье, такие схемы, и ради чего? Что умеет эта игрушка?!

– Мертвец говорил, что она может показать безопасный проход за Южный Круг, – буркнул я.

– Хм… Суша?

– Я не знаю.

– Охотно верю, знаешь ли. Если поверить в сказки о капитанах, раз уж Добрые возродились, то можно поверить и в этот проход. Очень выгодное, должно быть, предприятие – каждый захочет приобщиться. Иметь свой канал в Южному Круге – о, тут можно много людей накрошить, мой друг, ради такой-то цели. Вот и стало ясненько, откуда у «Стражей Границ» столько дерева и зерна…

– Я уверен, что они тоже служат черным капитанам и знают о проходе. Старик в Академии вообще говорил, что Берег принадлежит капитанам.

Тройка закивал.

– Мир интереснее, чем мне казалось. Не зря я решил пойти с вами. Как тебя угораздило попасть в такую историю?

– Повезло, – горько сказал я.

Позади чуть громче заиграли бардеры, и с потолка послышался голос:

– Поприветствуем Ивонну Сладкоголосую!

– Собственно, Эд, не переживай, – ободряюще улыбнулся Тройка и поднял глаза на сцену. – Ужин, отдых, крепкий сон – вот что нам нужно. Утром я соображаю лучше. Хороша, да?

Сабля утробно хмыкнул, не сводя жадного взора с Ивонны.

Музыка на миг остановилась, и за моей спиной нежный голос произнес:

– Первая моя история сегодня – это легенда о птице. Птице, преодолевшей губительный воздух Южного Круга и поселившейся под крышей немолодого рыбака.

Мне как сыпанули колючего льда за шиворот. По шее пробежали мурашки, и я подпрыгнул на месте, не веря в услышанное, и обернулся.

– Лайла?! – вырвалось из груди. – Лайла?!

Она застыла, будто зверек, услышавший поступь хищника. Один из бардеров бросил на меня злой взгляд, но играть не прекратил. Позади изумленно хмыкнул Сабля. Слепая сказительница пораженно замолчала.

– Мальчик Эд? – произнесла она тихо, чуть повернувшись к нам. Замешкавшись, коснулась волос, черными пышными локонами спадающих на изящные плечики. – Эд из Снежной Шапки?

Меня окатило изумление тех гостей, кто сидел неподалеку и видел, что перед сценой совсем не мальчик. Что это девочка. Потом в зале возмущенно свистнули, и Лайла вздрогнула, как от удара.

– Найди меня после выступления, мальчик Эд! Пожалуйста! – тихо проговорила она и, справившись с волнением, продолжила уже в зал:

– Рыбак жил один, и та жизнь не была доброй…

Недоумение посетителей растаяло, но я уже и не обращал на него внимания. Я не мог оторваться от того, как шевелятся ее губы. В сердце ныла сладкая боль, в груди стало тесно, и хотелось разорвать глупое девчоночье платье. Из-за шляпки приходилось задирать голову, чтобы видеть самую прекрасную в мире женщину.