Месть мертвеца

Я кивнула — и сразу пожалела об этом, потом осторожно прикоснулась к перевязанной голове. Хотя ощущения были такими, будто голова собирается отвалиться — и это было бы лучше, чем та боль, что я чувствовала сейчас, — повязка оставалась сухой и плотной. Левая рука ныла.

— Мисс Коннелли, мы слышали, что на вас прошлой ночью напали, — начал агент Стюарт.

— Да, — ответила я.

Я злилась на себя за то, что отослала Толливера, и глупо злилась на него за то, что он поймал меня на слове и ушел.

— Мы крайне об этом сожалеем, — произнес Клавин с таким непритязательным и преувеличенным обаянием, что я подумала: меня сейчас стошнит. — Можете вы рассказать, почему на вас напали?

— Нет. Не могу. Но вероятно, это как-то связано с теми захоронениями.

— Я рад, что вы коснулись этой темы, — вступил в беседу Стюарт. — Вы можете описать, как обнаружили захоронения? Какие сведения привели вас к ним?

— У меня не было никаких сведений, — ответила я.

Похоже, их больше не интересовало нападение, которому я подверглась, и, честно говоря, я понимала почему. Я выжила. Восемь других людей — нет.

— И откуда вы знали, что они там? — спросил Клавин. Его брови вопросительно изогнулись. — Вы знали кого-нибудь из жертв?

— Нет. Я никогда с ними раньше не встречалась.

Я устало откинулась на подушки. Можно было предсказать всю дальнейшую беседу. Она была такой ненужной. Они все равно не поверят, попытаются выяснить причину, по которой я лгу о том, как нахожу тела, зря потратят время и деньги налогоплательщиков, попробуют выявить связь между мной и одной из жертв или между мной и убийцей. Такой связи не существовало, ее не отыщешь, сколько ни копай.

Я вцепилась в одеяла, как будто они придавали мне терпения.

— Я не знаю никого из мальчиков, закопанных в тех могилах, — сказала я. — Не знаю, кто их убил. Полагаю, где-нибудь на меня заведено дело, которое вы можете прочесть, и оно даст вам представление обо мне. Можем мы просто считать, что эта беседа закончена?

— О нет, сомневаюсь, — отозвался Клавин.

Я застонала.

— Ох, да ладно, ребята, дайте мне отдохнуть. Я чувствую себя ужасно, мне нужно поспать, и я не имею ничего общего с вашим расследованием. Я просто их нашла. Отныне остальное — ваша работа.

— Вы говорите, — самым скептическим тоном произнес Стюарт, — что просто наугад находите трупы.

— Конечно не наугад, — возразила я. — Это было бы безумием.

Потом я возненавидела себя за этот ответ. Они просто хотели, чтобы я продолжала говорить, в надежде, что в конце концов выболтаю, как нахожу трупы. Они никогда не смирятся с тем, что я говорю правду.

— Это было бы безумием? — переспросил Стюарт. — Вы считаете, что это смахивает на безумие?

— А вы, джентльмены… кто? — спросил молодой человек, стоя в дверях.

Я едва поверила своим глазам.

— Манфред?! — воскликнула я в полном замешательстве.

Свет флуоресцентных ламп блестел на пирсинге в левой брови Манфреда Бернардо, в правой ноздре и в обоих ушах. Я мельком заметила, что Манфред сбрил свою козлиную бородку, но волосы у него по-прежнему короткие, торчащие, платинового цвета.

— Да, дражайшая, я пришел, как только смог, — сообщил он.

И если бы я не чувствовала, что моя голова слишком хрупкая, то уставилась бы на него, разинув рот.

Он подошел к моей кровати с гибкой грацией гимнаста и взял меня за свободную руку, ту, к которой не была присоединена капельница. Манфред поднес мою руку к губам и поцеловал, и я почувствовала, как запонка в его языке царапнула мои пальцы. Потом он обхватил мои ладони обеими руками.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он так, будто в комнате никого больше не было.

Он смотрел мне прямо в глаза, и я поняла, что он хочет сказать.

— Не очень хорошо, — слабым голосом произнесла я. К несчастью, я была почти такой же слабой, как мой голос. — Думаю, Толливер рассказал тебе про сотрясение мозга и про сломанную руку?

— И эти джентльмены явились сюда поговорить с тобой, хотя ты так больна?

— Они не верят ничему, что я говорю, — пожаловалась я.

Манфред повернулся к ним и приподнял бровь с пирсингом.

Стюарт и Клавин рассматривали моего посетителя со смесью удивления и отвращения. Отвращения было куда больше. Клавин поправил очки, словно это давало возможность получше рассмотреть Манфреда, а Стюарт поджал губы, словно только что откусил кусок лимона.

— А вы кто будете? — задал вопрос Стюарт.

— Я буду Манфред Бернардо, дорогой друг Харпер, — ответил Манфред, и я с усилием сохранила нужное выражение лица.

Сопротивляясь желанию выдернуть свою руку из руки Манфреда, я как можно крепче сжала его ладонь.

— Откуда вы, мистер Бернардо? — спросил Клавин.

— Из Теннесси. Приехал, как только смог. — Он нагнулся, чтобы быстро поцеловать меня в щеку, и, выпрямившись, добавил: — Уверен, что Харпер чувствует себя слишком плохо, чтобы вы, джентльмены, допрашивали ее. — С совершенно бесстрастным лицом он перевел взгляд с одного агента на другого.

— По-моему, она в порядке, — возразил Стюарт.

Но они с Клавином переглянулись.

— А я думаю — нет, — заявил Манфред.