Месть моаи

Заметьте, когда я читала книгу, я ничуть не стеснялась делать это в открытую: обложку видели все. Я не пыталась замаскировать ее ни под новое издание Гришема, ни под работу обладателя Пулицеровской премии. Хотя, что касается обложки, теперь, когда я задумалась об этом, надо сказать, она выглядела, полагаю, своеобразно. Ведь кое-кто из клиентов мог засомневаться, а стоит ли покупать что-либо у торговца древностями, который читает книгу о фальсификации? Возможно, Дэйв считал, что люди бы не одобрили такое чтиво во время научной конференции. Ведь здесь ему нечего было подделывать, так? Высечь моаи двадцати пяти футов в высоту и сделать так, чтобы он выглядел, будто ему уже шестьсот лет? Какая из этого выгода, даже если бы он был способен на такое? Подделать пару наскальных изображений? Тоже мало смысла. Даже если он и собирался провернуть это, ко мне это не имело никакого отношения. «Я в отпуске. Это не мое дело». Теперь это моя мантра.

А вот Кассандра беспокоила меня больше. Совершенно очевидно, что у нее не все дома: все эти разговоры про пришельцев, населивших затерянный континент в Тихом океане. Я не говорю, что нет никакого затерянного континента. Но пришельцы?! И все же она могла воображать, что хотела. А вот чего ей нельзя было делать, так это терроризировать работников гостиницы, в особенности милую девушку, которая просто хочет получить университетское образование.

«Тебя это не касается, Лара», — твердила я себе снова и снова. И вот я была здесь, в одном из интереснейших мест на Рапа-Нуи, в центре культа человека-птицы в Оронго, а вместо того чтобы наслаждаться видом, следила за делегатами из своей группы. И как некстати, ведь здесь было так красиво, аж дух захватывало. Место находилось высоко на утесе, над морем. С него открывалась великолепная панорама на три островка, одним из которых был Моту Ниу, особенно известный по ритуалам, связанным с человеком-птицей, тангата ману. Эти обряды заменяли поклонение предкам, воплощенным моаи. Вокруг все было украшено сотнями наскальных рисунков, многие из которых изображали птиц или человека-птицу. Помимо петроглифов там находились остатки священной деревни с четко различимыми домами в форме лодок, называемых харе паенга, которыми пользовались во время церемонии.

В это утро Рори решил сопровождать нас. Он сказал, что хочет удостовериться, что мы получаем верную информацию о том, что видим. Я подумала, что все дело в Мойре. Я старалась вслушиваться в то, что он объяснял про прилет птиц и соревнование между четырьмя вождями и их представителями, называемыми хопи ману, в поисках первого яйца. Ставки были высокими, примерно как в конкурсе на звание королевы Тапати: в последнем случае — университетское образование, в первом — право править всем островом в течение следующего года. Но я постоянно краешком глаза наблюдала за остальными участниками группы.

Кассандра, в еще более странном облачении, чем накануне, постоянно накрывала ладонями петроглифы, закрывая глаза и слегка постанывая, будто ее посещали духи камней или что-то в этом роде. На мой взгляд, это выглядело неубедительно, если не отвратительно, но Ивонна, казалось, была увлечена всем этим.

— Что вы чувствуете? — постоянно спрашивала она.

— Силы собираются, — отвечала Кассандра.

— Жуть, — ежилась Ивонна. По мне так, что и было жутко, так это то, что Ивонна до сих пор не сломала лодыжку, учитывая одетую на ней еще более неподходящую, чем днем раньше, обувь. Еще одним человеком, который, казалось, постоянно подвергался опасности сломать себе что-нибудь, был Энрике, не вытаскивавший носа из путеводителя, вместо того чтобы смотреть себе под ноги на каменистой почве.

Эдвина Расмуссен, двойник Розы Клебб, тоже присутствовала, прячась под зонтиком от солнца. Она была необычно тихой, учитывая, что объяснения Рори были безупречны и поэтому ей некого было критиковать.

Дэйв Мэддокс тоже был очень подавлен. Он предпочитал больше бродить в одиночестве, чем доставать группу разговорами, и все время вытаскивал из кармана какие-то бумажки и читал их на ходу. Учитывая, как высоко мы находились и насколько неровной была почва, мне казалось, что это не очень хорошая идея. Я подошла к нему поговорить.

— Вы закончили читать Гришема? — поинтересовалась я, но тут же пожалела об этом. Кажется, я не могла придерживаться решения больше, чем пару минут.

— Что? — испуганно переспросил он. — А, нет, не дочитал. Сразу же отправился в кровать и спал как младенец. Наверное, вернусь к ней сегодня вечером, после своего доклада. После него я смогу немного расслабиться.

— Повторяете? — спросила я. — Заметила, что вы постоянно просматриваете какие-то записи.

— Ну, да. Кажется, у меня серьезная боязнь сцены, — криво улыбнулся Мэддокс. — Мне вот интересно, почему меня вообще сюда пригласили.

— Почему бы и нет? — не поняла я.