Месть Монтесумы

– Честное слово, не знаю. – Истинная правда! – Он взрослый человек и вполне способен позаботиться о себе. У нас с ним просто шапочное знакомство, а номер мы сняли вместе из соображений экономии. У нас с ним разные планы на отпуск, уверяю вас.

Лейтенант Гонсалес долгую минуту пристально смотрел Тони в глаза, после чего неспешно кивнул.

– Пока все, мистер Хоукин. Наверно, мы еще свидимся. И ради вашего же блага надеюсь, что вы не впутались ни в какие дела, входящие в конфликт с нашими мексиканскими законами.

– Доброй ночи, лейтенант.

Вот и все. По крайней мере, на время. Закрывая дверь на замок и засовы, Тони обнаружил, что руки у него явственно трясутся. Мысль о глотке виски в качестве средства от трясучки застила от него свет. Тони щедрой рукой плеснул спиртного в бокал, осушил почти до дна, после чего сбросил пиджак и направился к гардеробу, чтобы повесить его. Усталость навалилась на плечи непомерной тяжестью.

Человек, уставившийся на него из шкафа, держал в руке нацеленный пистолет.

– А теперь и мы можем потолковать, сеньор Хоукин, – провозгласил он.

Глава 5

Тони ничего не оставалось, кроме как оцепенеть и вытаращиться, ибо эта нежданная встреча стала последней каплей, достойным венцом ночи, которая будет являться ему в дурных снах до скончания дней. Это уж чересчур. Он был чересчур измучен, чересчур ошарашен, чтобы испугаться или не удержаться от истеричного смешка. Не в силах сказать или сделать хоть что-нибудь, он просто прирос к месту, а его округлившиеся глаза смахивали на блюдца.

– Оч-чень мудро, – выходя из шкафа и устало обходя Тони, повернувшего голову следом, проговорил незнакомец – пожилой субъект с рассыпавшимися по плечам абсолютно седыми волосами, аккуратно подстриженной седой бородкой и усами, одетый в зеленый костюм безупречного покроя; видневшийся из-под пиджака жилет был сшит, судя по всему, из парчи ручной выделки. Ботинки его были начищены до зеркального блеска, как и никелированный ствол пистолета в его руке. Осторожно зайдя Тони сзади, он быстро и профессионально обыскал его в поисках оружия. Очевидно удовлетворившись результатом, он уселся в кресло, всего минуту назад оставленное лейтенантом полиции, после чего жестом пригласил Тони занять место на кушетке.

– Пожалуйста, устраивайтесь, сеньор Хоукин, чтобы мы могли мило поболтать.

– Не будете ли вы против, если я спрошу, кто вы, черт возьми? – Тони устало рухнул на кушетку, ни на миг не забывая о немигающем зрачке пистолета, все еще направленного на него.

– Разумеется. Меня зовут Карло Д'Изерния. Мое имя вам известно?

– Нет.

– Удивлен. Говорят, вы специалист по живописи, и посему предполагается, что вы слыхали о запрестольном образе из Сапри…

– Погодите-ка, да, конечно, знаете, со мной уже не впервые за ночь играют в двадцать вопросов и ответов. Знаменитый запрестольный образ, пропал, продан шейху, нефтяному магнату, в деле замешан знаменитый перекупщик краденых произведений искусства, итальянское правительство все еще разыскивает его, по фамилии Д'Изерния. Это вы?

– Фамилия та самая. Значит, вы все-таки помните, вот и чудесно. Мне ужасно жаль, что сегодня ночью у вас возникли некоторые затруднения.

– Мне тоже. Ваша работа?

– Как раз напротив. Я сидел за рулем и был вынужден уехать, когда из переулка выскочили плечистые молодые люди. Мои компаньоны полагают, что это событие… как там у вас говорится?.. подорвало операцию. Но я считаю иначе. Я полагал, что мы могли бы поболтать, дабы я мог уяснить, что же стряслось. Я по-прежнему убежден, что американцы могут предоставить необходимую сумму вопреки сегодняшнему фиаско.

– Я бы с радостью вам сказал, но откуда мне знать, что вы тот, за кого себя выдаете? – После сегодняшних событий в душе Тони тоже завелся червячок подозрительности.

– Справедливый вопрос. Упомяну одно название. Операция «Лютик». Оно вам о чем-нибудь говорит? А также покажу вам вот это.

Вытащив из внутреннего кармана пиджака фотографию, он запустил ее по воздуху, так что она, вертясь, приземлилась у ног Тони. Наклонившись, он подобрал цветной снимок необрамленного полотна, прислоненного к каменной стене. «Битва при Ангиари».

– Похоже, все сходится. Если вы были в машине, то знаете о случившемся в тот миг больше, чем я. Меня стукнули по голове. Я очнулся в подсобке ресторана и был подвергнут основательному допросу по вопросам живописи человеком по имени Яков Гольдштейн…

– Кем?! – Д'Изерния подался вперед, напрочь забыв о пистолете и опустив его.

– Гольдштейном. Вам знакома эта фамилия? Это знаменитый охотник на нацистских преступников.

– Я уже слыхал эту фамилию. Продолжайте. – Внешняя невозмутимость вернулась к Д'Изернии, но Тони знал, что она лишь напускная.

– Похоже, ему порядком известно об этой операции. Я отвечал на его вопросы, постаравшись открыть ему как можно меньше. Похоже, он остался удовлетворен, и меня отвезли сюда.

– И все?

– Он еще назвал мне одну фамилию, я ее ни разу не слыхал, и он велел мне запомнить ее и поразмыслить о ней. Хохханде. Она вам что-нибудь говорит?