Месть Мориарти

Франц подал ломик, и работа возобновилась с новой энергией. Лапу загнали под нижнюю петлю, которая оказалась даже поупрямее верхней. Примерно полчаса никаких сдвигов не было вовсе, и за это время они остановились только раз, получив предупреждающий сигнал от Ивэнса. Пауза тянулась для Эмбера с убийственной медлительностью. Десятки возможных вариантов, один хуже другого, промелькнули у него в голове. Сидя у стены, он остро ощущал собственный запах — не тот, привычный запах немытого тела, но другой, едкий и тяжелый, идущий из всех пор запах страха. Ему казалось, что и немцы тоже чувствуют эту вонь, и он ненавидел себя за трусость. Но потом пауза кончилась, и они снова подступили к сейфу, налегая всем весом на рычаг, напрягая последние силы, обливаясь потом и шумно отдуваясь.

Сквозь серую ночную хмарь уже пробивался первый свет наступающего дня. Город просыпался и возвращался к жизни: загрохотали поводы, появились экипажи, по тротуарам застучали торопливые шаги, в домах захлопали ставни.

На часах было без двадцати шесть, когда нижняя петля последовала примеру верхней.

За церковью Святого Петра зашевелился и замычал полицейский. Услышав его, Спир шепнул Терреманту, что ждать больше нельзя, что риск слишком велик. Надо выносить из лавки форму и уходить, потому что рано или поздно их обнаружат рядом со связанным констеблем.

— Пошлем сюда кого-нибудь, — пробормотал он, торопливо переходя Корнхилл-стрит. — Ты отправляйся в Бермондси, а я объясню Профессору, что случилось.

Тем временем сам Профессор преспокойно спал. Вечер накануне выдался немного нервный, а потому он решил отказаться от услуг Сэл и Карлотты. Если уж что-то пойдет не так, лучше встретить новость в одиночестве, собранным и готовым к действию, чем в теплых объятиях, из которых не всегда легко вырваться.

После ужина он посидел в гостиной, поиграл Шопена, а потом, захватив бутылку бренди, колоду карт и книгу профессора Хоффмана «Современная магия», отправился в спальню. Решив попрактиковаться в шести способах подмены карты, Мориарти допоздна засиделся перед зеркалом, снова и снова повторяя один и тот же трюк. Упражнение помогло избавиться от напряжения, и, когда бутылка опустела наполовину, он лег, не раздеваясь, на кровать и сразу же погрузился в сон. Ему снова снились карты, с которыми он выделывал невероятные фокусы, и на которых красовались портреты врагов — Шлайфштайна, Гризомбра, Санционаре, Зегорбе, Кроу и Холмса. Повинуясь ловким пальцам, они вертелись, появлялись и исчезали. Сон его был столь глубок, что даже отчаянный звон колокольчика не смог пробиться в подсознание.

Оно все было там, это сказочное сокровище: тиары и ожерелья, сережки и кольца. Золото и брильянты, драгоценные камни и жемчуг сверкали на бархатных подушечках футляров. И столь ослепительна была эта красота, что трое мужчин невольно замерли перед открывшимся им зрелищем, позабыв и об усталости, и о горьковатом утреннем привкусе во рту, и о забрезжившем за окнами свете дня.

Подозвав Франца, Эмбер сказал ему найти Ивэнса — пусть берет кэб на Сент-Хелен-Плейс и поскорее возвращается.

— Одна нога здесь, другая там.

Франц бросил ему полотняный мешок, принесенный специально для добычи, и поспешил на поиски Ивэнса. Нужно было спешить, а немцы вели себя, как вырвавшиеся из класса мальчишки. Воспитанный Мориарти на строгой дисциплине, Эмбер грозно прикрикнул на них. Хотя время и поджимало, он подошел к изъятию ценностей со всей возможной серьезностью, тщательно выбирая и укладывая в мешок в первую очередь самые ценности вещи. Закончив, он приставил к сейфу дверцу, чтобы заглянувший в смотровую щель полицейский не заметил ничего подозрительного, и лишь затем кивком предложил немцам спуститься, после чего прихватил саквояж с инструментами и мешок с добычей и последовал за ними.

Эмбер прошел до середины переулка в направлении Бишопсгейт-стрит, когда услышал далеко за спиной пронзительные свистки.

Ничего другого Беттериджу не оставалось. Он шел по Треднидл-стрит со стороны Королевской биржи, когда увидел сержанта, движущегося ему навстречу с дальнего конца Бишопсгейт. Опыт общения с полицией у Билла Беттериджа был немалый, в том числе и в условиях пребывания в разного рода исправительных учреждениях. Связываться с высоким, плотным сержантом не хотелось, и он обратился к последнему возможному варианту: развернулся через плечо и очертя голову помчался туда, куда пришел.

Сержант, решив, что подчиненный преследует нарушителя закона, выхватил свисток, свистнул три раза и устремился за тем, кого принял за полицейского.

Сигнал с Треднидл-стрит долетел до двух констеблей на Бишопсгейт, прибывших к началу шестичасовой смены. Констебли эти оказались людьми с характером, а потому, приняв сигнал и ответив на него соответственно, бросились к месту предполагаемого происшествия. В этот самый момент извозчичья карета Ивэнса выскочила из-за угла, выезжая со стороны Сент-Хелен-Плейс.