Месть Мориарти

Поездка по тряской дороге в переполненном полицейском фургоне — не самое большое удовольствие. Места на всех пленных не хватило, все шесть клеток оказались занятыми, так что Эмбера пришлось оставить в узком проходе вместе с экзекуторами. Фургон то кряхтел под непривычным весом, то опасно раскачивался, пугая пассажиров.

К счастью, их никто не остановил, и в конце концов все облегченно вздохнули, оказавшись в знакомом, скрытом от посторонних глаз дворе.

Шесть комнат и большой широкий коридор уже ждали гостей. В холле расставили столы и стулья, в комнатах с зарешеченными окнами — узкие койки с голыми матрасами. Поскольку окна были достаточно прочными, двери предыдущие хозяева снабдили дешевыми замками, поэтому всю предыдущую неделю братья Джейкобс занимались тем, что вдобавок к старым замкам ставили новые, прочные, сами двери оборудовали смотровыми щелями и укрепляли железными пластинами. Помещения почистили, помыли и побелили, так что если Шлайфштайн и его люди решили, что попали в какую-то государственную тюрьму, то для такого заключения у них были веские основания.

Все они уже присмирели, хотя еще и не остыли, и на лицах многих читалась злоба и даже ярость, как у Франца, которому во время поездки постоянно твердили, что его ждет виселица, и что все видели, как он застрелил полицейского на ступеньках дома в Эдмонтоне.

Пока пленных размещали по камерам и повторно обыскивали, Спир держался в стороне. Новость о смерти Пага Парсонса стала для него тяжелым ударом — не только потому что Паг был его старым товарищем, но еще и потому что тело пришлось оставить там, в Эдмонтоне. Впрочем, он никого не винил, понимая, что другого варианта просто не было.

Выставив ночную стражу, Спир занялся полотняным мешком, но тут во двор въехал личный экипаж Профессора. Харкнесс привез босса.

Появление Мориарти произвело сильнейшее впечатление. Все, кто был в здании — и экзекуторы, и даже ближайшие приближенные Профессора, — невольно затаили дыхание. Впервые после возвращения из Америки он предстал перед ними в обличье своего знаменитого брата.

С именем главы криминального семейства было связано немало легенд. Одну из них — способность менять внешность, словно переселяться из одной личности в другую — создал и поддерживал сам Мориарти. Не чуждый драматических эффектов, он остановился на мгновение у входа, позволив своим соратникам в полной мере оценить произошедшую трансформацию. Высокий, сухощавый, сутулый, с изможденным лицом, глубоко запавшими глаза и тонкими губами он являл подлинный шедевр искусства преображения. Мориарти и сам ощущал глубокий эффект перемены каждый раз, когда проводил этот сеанс. И разве не для того он собственноручно избавился от брата-ученого, чтобы войти в его личину, а заодно и добавить себе ауру уважения, окружавшую Джеймса Мориарти-старшего?

— Все сделано? — спросил Профессор. Даже голос его слегка изменился под стать новому телу.

Спир шагнул вперед.

— Взяли всех. Они здесь. Как и добыча.

Мориарти кивнул.

— Какие трудности?

Спир рассказал о смерти Парсонса, и Профессор, выслушав печальную новость, философски вздохнул.

— Приведите берлинца.

Братья Джейкобс тут же отправились исполнять приказание, и уже через минуту два лидера уголовного мира предстали друг перед другом.

Глубочайший шок отразился на лице Шлайфштайна в ту самую секунду, когда его взгляд остановился на том, кого он никак не ожидал увидеть. Кровь отхлынула от морщинистых, дубленых щек, приобретших вдруг желтоватый оттенок старой почтовой бумаги, руки задрожали — казалось, его вот-вот хватит удар.

— Что это за игра? — прохрипел немец, делая неловкий шаг вперед, чтобы опереться на стол.

— Добрый день, дорогой Вильгельм, — негромко сказал Профессор, ни на мгновение не сводя глаз с посеревшего лица Шлайфштайна. — Не ожидали? — Он слегка повысил голос. — Неужели вы всерьез полагали, что я позволю вам хозяйничать в моем саду? Разве вы сами даровали бы мне такую же привилегию в Берлине? Даже если бы я попросил, чего вы не сделали?

— Вы были… вы… — Немец пробурчал что-то еще, но так неразборчиво, что его не поняли даже стоявшие рядом.

— Был где? В отъезде? За границей? В Америке? Вы так решили? Без кота мышам раздолье, так вы думали? Вы и ваши дружки во Франции, Италии и Испании отошли от всех договоренностей, которых мы достигли здесь, в Лондоне, разве нет?

— Мой дорогой Профессор. — Немец, похоже, отправился от шока и заговорил увереннее. — Вы были в осаде.

Ваша империя подвергалась атакам со стороны сил правопорядка.

— И вы решили присоединиться к ним и напасть на меня с тыла. Вместо того чтобы держаться вместе, вы предпочли разделиться. Избавиться от меня. Сбросить меня за борт, как мешок с крысами. Вы провозгласили себя вождем. Вы думаете, что провернули выгодное дельце, не так ли? Но если бы не я, вы бы и близко не подошли к этим камешкам. Кто, по-вашему, все провернул? Мой человек, Вильгельм. Кто вел наблюдение за магазином? Кто обеспечил безопасность? Мои люди.

— Чего вы хотите?

— А вы как думаете?

— Добычу.

Мориарти презрительно рассмеялся.