Месть негодяя

Он говорит «наш», и от этого мне немного неловко. Никогда не представлял себя в роли народного любимца. И даже не знаю, что буду делать, если однажды проснусь знаменитым на весь мир. Мне нравится копаться в человеческих судьбах и характерах, нравится, когда фильмы с моим участием смотрят и хвалят. Но жить, как на сцене, в ярком луче софита, не хочу. И терпеть не могу, когда чужие суют нос в мою жизнь, похлопывают по плечу, тыкают и лезут фотографироваться, даже не зная точно, как меня зовут…

— Я большой поклонник российских сериалов, — говорит яхтсмен.

Мне кажется, он подтрунивает. Он это чувствует и продолжает доверительно:

— Честное слово! Какая-нибудь Санта Барбара меня не трогает — там не мои проблемы. А наши сериалы — о наших проблемах. Мне интересно смотреть. Видите? — резко меняет тему, поворачивается спиной. На майке изображена карта Италии со стрелочками морского маршрута.

— Это Джира д’Италия — недельный переход вдоль восточного побережья, — хвастается он. — Я только что оттуда — очень доволен выступлением. Мы были третьими в общем зачете. С погодой, правда, не повезло — всю дорогу штормило. Для июля это не нормально. Климат меняется. Американские фильмы-катастрофы накаркали нам проблемы… Ну, ладно, что я все о себе? Расскажите лучше, где сейчас снимаетесь?

«У меня своя Джира д’Италия, — думаю, мысленно боксируя по тяжелому боксерскому мешку под названием „Месть“. — И что периодически покачивает — нормально. Можно сказать, хорошо, для проветривания мозгов и адаптации к суровым условиям шторма. Если под ногами нет шторма, его надо себе придумать…»

Мировое кино

Приехавший сегодня ранним поездом Паша Глазков кажется взвинченным, как молодой енот, которому вместо молодой енотихи подсунули енотовую шапку.

— Здесь должно быть все очень жестко, — почти кричит, обращаясь к Виталию Старикову. — Это бандитские разборки. Надо давить, наседать, Виталий! Давай, дружище, постарайся, от тебя многое зависит! Если ты не взорвешь эту сцену изнутри, ничего не получится. Ну, попробуй сейчас, пока мы не в кадре, а я тебе скажу, нормально или нет…

Виталий обескуражено молчит. Он такого не ожидал от Паши. Вероятно, Паша и сам от тебя такого не ожидал, но роль режиссера явно ему по душе.

— Ладно, Виталий, ты пока можешь походить, порепетировать сам с собой, а мы пройдемся по Родиону. Леш, ты отдаешь себе отчет в том, насколько важна твоя правильная игра в этой сцене? Тебе нельзя упустить инициативу, выпустить из-под контроля ситуацию. Ты понимаешь, что сейчас можешь все потерять. Мой Филипп набирает силу, дышит тебе в затылок, и на кон поставлено все…

Он прав, сцена действительно важная. К тому же Володя объединил три сцены в одну, а это значит, надо хорошенько отрепетировать, проработать каждую мелочь, прежде чем начать снимать. В мизансценах много физического действия, поэтому на репетиции уходит много сил. Да еще кабинет крохотный — пятерым актерам и операторской группе приходится то и дело сталкиваться лбами и другими выступающими частями тела, приборы лезут в кадр. Когда доходит до крупных планов, чувствую себя разбитым. Чтобы взбодриться, пью много зеленого чая. От этого к концу дня мне кажется, что я уже и сам зеленый…

После смены выдвигаемся ужинать в модный ресторан. В центре фойе огромные позолоченные женские ноги торчат из-под золотой юбки. Они не очень стройные и далеко не худые, но, возможно, в этом и задумка. Глупо напоминать идущим в ресторан, что сейчас в моде худоба и стройность.

Садимся на теплой веранде, в окружении высоких газовых нагревателей воздуха. В полумраке венчики нагревателей горят синем пламенем, от этого наши мирные посиделки похожи на ритуальный слет колдунов.

— А почему то и дело возникают эти разговоры о Вале? — спрашивает Володя, пока несут меню. — Ты, Яна, типа, расставляешь точки над «и»?

— Да, а что такого? — отвечает Яна и почему-то с вызовом смотрит на меня.

— И очень правильно, — одобрительно киваю. — Мы взрослые люди. Надо всегда расставлять эти точки в нужных местах. Чтобы потом кому-то не пришлось притворяться телефонным мастером…

— Нет, чтобы хотя бы изобразить разочарование! — обижается Яна. — Как же так, Алексей? Я вам совсем не нравлюсь? А нам, между прочим, отношения играть.

— Если это предложение, тогда забудьте о вашем Вале, Яна, — говорю ей в тон. — Я парень серьезный и измены не потерплю. Дайте мне при всех обещание, что больше ни разу не позвоните ему и не напишете СМС.

Она удивленно округляет глаза.

— Что, прямо, вот так? Никогда-никогда?

— Ну, дайте мне хотя бы неделю. А там сами решите, с кем из нас остаться.

— Валя мой близкий человек, — твердо произносит Яна, как будто сама себя убеждает.

— И мы твои близкие, — говорит Володя. — Точнее, станем ими за ближайшие полгода.

— Такими же близкими, как Бред Пит и Анжелина Джоли, — не упускает случая пошутить Глазков.

— Кстати, а вам не кажется, что их союз скоро развалится? — перевожу тему.

— Почему? — удивляется Яна.