Месть негодяя

— Как ты там? Я тебя не отвлекаю? А я катаюсь по городу. Завтра у меня съемка, но, во вторую смену, так что вечер свободен… Только утром надо не рассыпаться — возможно, придется ехать в Борисов.

— Зачем в Борисов?

— Есть одна неприятная проблема.

— У тебя проблема?

— У подруги.

— А я уже почти испугался.

— Чего ты испугался?

— Черт его знает… не могу понять сам себя.

— Это твое перерождение, о котором ты мне вчера полночи твердил, Леш. Помнишь?

Да, помню. Я фантазировал на тему болезни. Говорил, что любая болезнь — это не просто так, это значит, что накопилось слишком много старости и пришло время объявить ей войну.

— Верно, вчера я был красноречив, Лидочка! — говорю, смеясь. — А, кстати, кто такой Миша?

По тому, как накаляется телефонная трубка у меня в руке, понимаю — нелегко ей там, на другом конце вселенной, где некий Миша упорно встает между ней и мной.

— Миша — это один знакомый актер, — наконец находит объяснение. — Мы с ним так часто болтаем, что я иногда называю Мишами других мужчин.

— Это нормально! — смеюсь. — Можешь называть меня, как тебе удобно, только не пропадай…

Вечером она снова приехала. Без звонка и без фруктов. Но это нам уже и ни к чему…

Утром, до съемок мне позвонил Чернов и сообщил, что ночью от инфаркта умер один наш общий друг. В пять утра почувствовал себя не важно, встал, пошел на кухню выпить воды, потерял сознание и все… Приехала скорая, но спасти не смогли — обширный инфаркт. В 39. Он был здоровый и крепкий, следил за собой, ходил в сауну, играл по выходным в футбол.

…Сижу в вагончике в ожидании, когда позовут в кадр, смотрю на заснеженные елки, на уютные дома в лесу, и думаю, как хрупка человеческая жизнь! Мы строим из себя героев, но на самом деле мы стеклянные — ничего не стоит нас разбить… Значит, надо торопиться!

Финал

Сцена на шоссе оставила чувство недосказанности. Так бывает во сне, когда хочешь сказать что-то важное, открываешь рот, а слов нет. Или, когда пытаешься разговаривать под водой (Я заметил, во сне почему-то все самые главные слова приходится говорить под водой, и тот, кому ты это говоришь, обычно отворачивается, не дослушав).

Был 20-градусный мороз, конец светового дня, и мы опять не успевали. В который раз спас стедикам. Махнули одним кадром огромную сцену! Все! Зритель больше не увидит героев! Мне кажется, тут хорошо бы побольше подробностей. Как истекает кровью смертельно раненная Наталья. Как беззвучно кричит, склонившийся над ней, Родион. Как Филипп блуждает обезумевшим взглядом по свежим пятнам крови на снегу… Нет и реакции Славика. Вообще все происходит так быстро и скомкано, что даже я, находясь внутри сцены, не сразу соображаю, в кого попали пули — убийца в одно мгновение проносится мимо на джипе и лишь слегка притормаживает, чтобы дать автоматную очередь через опущенное стекло. Закончить так эту огромную историю все равно, что мне закончить мою историю здесь…

…

А может и надо так заканчивать? И так уходить? Чтобы никто не успел понять, что это все — ФИНАЛ. А когда понял, чтобы захотел тебя вернуть. И пересмотреть фильм. И прочитать книгу сначала. Или бросился писать письмо в правительство, в Совет Федерации, а то и самому Президенту, чтобы немедленно дали указание написать новую книгу с теми же героями и снять продолжение фильма…? Но я расстроился. Сцена снова и снова прокручивалась в воображении в самом медленном рапиде — почти покадрово. И все движущиеся было размазано, как будто пытались стереть. Наши голоса тонули в болезненно высоком гуле, похожем на гул в ушах, когда приходишь в себя после контузии…

На следующий день с утра проходы. Ничего сложного, но приходится сниматься без шапки, так как это для десятых серий, где по сценарию осень. К обеду снова кашляю и мир вокруг в рапиде, как во вчерашней сцене в моем воображении. Вызывают скорую. У меня опять температура и что-то в легких… Уверен — ничего страшного, но врач Скорой считает иначе. Отводит Володю в сторону и минут пять они беседуют. Володя возвращается, неловко улыбаясь.

— Давайте поздравим Алексея с завершением съемок на нашем проекте! — говорит взволнованно и, как мне кажется, немного виновато. — Я прикинул, завтра можно обойтись без тебя, Леш. Там подъезды и отъезды, опять на морозе и без шапки. Снимем со спины дублера. А ты лечись!

Хочется возразить — один-то день продержусь! Все равно я уже победил, а победители не должны бояться ходить по морозу без шапок! Но молчу и только кашляю. Силы кончились. Как будто на самом деле я уже под водой. Давно не испытывал такого. Реально, иссякли все силы.

Эпилог

— Родя, домой! — кричит кто-то за спиной. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Старушка выгуливает заспанного спаниеля. Вот так, я теперь откликаюсь на кличку собаки. Возможно, когда через полгода сериал «Месть» покажут по телевизору, число спаниелей по имени Родион возрастет в разы. Но надеюсь, к тому времени я уже не буду откликаться на это редкое имя. А на какое имя я буду откликаться, ну, конечно, помимо своего? Это знает только мой актерский бог, но мы с ним не общаемся на эти темы.