Месть невесты

Крепкие парни приготовили канатные верёвки для спуска гроба в яму, молоток и гвозди, а также лопаты. Сердце матери дрогнуло. Издав истошный крик, чувствуя, что это последний миг, когда она может прикоснуться к дочери, она кинулась к гробу. Природа снова взбунтовалась. Налетел ураганный ветер. Гирлянда из белых лилий, уложенная вокруг Ларисы, взметнулась вверх; образовавшийся вихрь подхватил её и понёс по кладбищу, ловко маневрируя между могил. Бабки, крестясь, бросились в автобус.

– Ведьма! Ведьма она! – твердили они, переглядываясь в страхе.

– Точно ведьма!

– Всё!– теряя терпение, сказал человек из агентства, – Простились уже!

Он бесцеремонно отодвинул рыдающую женщину, припавшую к груди покойной, и призвал на помощь других. Гроб быстро накрыли крышкой и заколотили гвоздями. Этот ужасный стук больно отзывался в груди Веры Ивановны. Она кричала во всё горло, умоляя не закрывать свет для её девочки а после, когда они так же жестоко стали опускать её в сырую яму, наполненную холодной водой и засыпать землёй вперемешку с камнями, она всё кричала и кричала, удерживаемая братом, чтобы вмешаться и помешать такому бесцеремонному отношению к её единственному чаду. Когда всё закончилось и над образовавшимся бугорком установили треногу, сверху уложили венки и цветы, сил у Веры Ивановны, уже ни на что не было и она смирилась с утратой.

Глава 4.

Прошло 40 дней. После поминок, брат Сергей уехал в родной Владивосток. Вера Ивановна осталась одна. Слухи и перетолки о странных похоронах поутихли. Теперь она спокойно могла выйти из дома незамеченной и так же туда вернуться. Коллеги по работе встретили её выход с облегчением. Женщина старалась не подавать вида, что ей по-прежнему очень плохо. Каждый день она посещала дочь на кладбище, приносила свежие цветы и разговаривала с ней. За эти дни Вера Ивановна ещё больше похудела и сдала, приступы кашля стали случаться чаще. Брат Сергей взял с неё слово, что она непременно обратится к врачу и обследуется и только после этого уехал. Женщина обманула его, она не собиралась обследоваться, ей было безразлично на себя. Она не хотела жить. Похоронив дочь, она потеряла смысл жизни.

Проводив брата на поезд, Вера Ивановна вернулась около двенадцати часов ночи. Уставшая женщина вошла в дом, погружённый в темноту. Включила свет. Под влиянием каких-то чувств, она поскидывала с зеркал покрывала и впервые за 40 дней посмотрела на своё отражение. На неё смотрела незнакомая женщина с выступающими от худобы скулами, в тёмных глазах затаилась глубокая скорбь и печаль, кожа посерела и высохла, появилось много новых морщин; отросшие корни волос полностью покрыла седина.

– Старуха! – произнесла она с отвращением.

Она оставила свет в прихожей и прилегла на диван, напротив большого зеркала, в зале. Настенные часы пробили двенадцать… Женщина начала погружаться в сон, но вдруг сердце в груди забилось чаще. Она открыла глаза и уставилась в зеркало. Руки и ноги не слушались, её словно парализовало. Изо рта пошёл пар, в зале стало очень холодно. Из зеркала вышла Лариса и медленно проплыла в воздухе. Она была такая же, как в день похорон. Красивая, в свадебном платье. Рядом с ней вышагивал Бегемот. Женщина подумала о том, что не видела его с момента похорон, он исчез и не появлялся все эти дни. Лариса остановилась в шаге от матери и словно нависла над ней. А затем она заговорила. Голос был колючим и холодным, наполненный тоскливой злобой.

– Зачем ты носишь мне цветы на могилу? Мне нужен Кирилл! Приведи Кирилла!

Видение длилось всего минуту, а потом исчезло, вернувшись в зеркало вместе с котом. Женщина не сразу пришла в себя. Какое-то время она пыталась вырваться из оцепенения. Когда наконец она смогла двигаться и говорить, она сразу же закричала в зеркало:

– Лариса! Кирилл мёртв! – но её уже никто не слышал…

Утром, Вера Ивановна, проснулась с мыслью, что это был сон, очень реалистичный сон.

* * *

Прошло ещё 9 дней. Вернувшись домой с дневной смены, женщина приготовила скромный ужин. Отварила круглой картошки, заправила её маслом и достала банку с солёными помидорами. В последнее время она страдала отсутствием аппетита, поэтому ела через силу; просто для того, чтобы что-то съесть и не умереть с голоду. Вот и в этот вечер она долго сидела над тарелкой, разминая картошку вилкой, но так и не могла заставить себя съесть хотя бы одну картофелину. К горлу подкатила тошнота. Солёный помидор спас положение. Помидоры у Веры Ивановны были всегда самые вкусные, как говорила Лариса и её друзья. Улыбнувшись про себя, женщина съела ещё один помидор. Тошнота прошла, появился аппетит. Она съела пару картофелин и запила сладким чаем. Захотелось спать. Вера Ивановна быстро прибрала со стола. Перейдя в зал, она включила телевизор и прилегла на диван. По первому каналу транслировали вечерние новости. Ей не было интересно, и она тут же погрузилась в сон.