Месть Невидимки

А в тот момент, профессор Микаил Караев, как ни в чём не бывало, шёл по пятам двух шкафообразных молодых парней. Он явно преследовал их. И вместе с ними встал у лифта.

Почему он увязался за этими «Шкафами» и настырно, не упуская из виду, преследовал их, Караев сейчас, находясь в своей квартире, не мог дать вразумительного объяснения. Стало быть, так и следовало ему поступать. Шкафы в упор не видели его, хотя он стоял рядом с ними. Перед самым их носом. И судя по их злым репликам, между Караевым и этими двумя дебелыми парнями совсем недавно что-то произошло. Что именно, сейчас он припомнить не мог. Но там, наверняка, знал. И знал, что пузатый, цвета беж медицинский баул, раскачивающийся в руках высокого и Угрюмого шкафа, – его баул. И он для него, для Караева, многое значил. Поэтому, вероятно, он ни на шаг не отставал от этих двух шкафообразных горилл.

С неприязнью глядя друг на друга, Шкафы вполголоса бранились между собой, сдабривая каждую фразу отборным русским матом. Это профессору показалось странным. Какие-то точные, но забытые им теперь детали говорили, что он находился за рубежом. Скорее всего, в Америке. Но не в Нью-Йорке и не в Вашингтоне. Какой-то другой город. Не Москва, не Санкт- Петербург и не Киев – он мог в этом поклясться. Их он знал, как свои пять пальцев. Таких гостиниц, с такими лифтами, в них не было.

Да, точно, то был отель. Роскошный отель. И полусферической формы лифт, куда они все втроём нырнули, был прозрачным, сделан из стекла. Находясь в нём, человек чувствовал себя помещённым в аквариум… Интересно было смотреть оттуда на людей и на просторный холл, похожий на Бакинскую Площадь фонтанов. И люди, и вся Площадь с диковинной зеленью и фонтанами, срываясь, летели вниз, как в пропасть, уменьшаясь в размерах. Караев смотрел бы и смотрел, да мешали Шкафы. Они, мягко говоря, очень уж горячо выясняли отношения.

– Не меня, а тебя надул черножопый, – ехидно сощурил наглые глазёнки тот, что был поменьше и покряжистей. – Тебе и отвечать перед Эмом…

«Это ж обо мне… Националист поганый!» – понял Караев, но сдержался, чтобы не выдать себя.

– Не ты ли, падло, стал крутить ему руки? – взвился Угрюмый.

– А что мне оставалось делать? Он собрался дать дёру… – нагло ухмыляясь, спокойно, словно отмахиваясь от назойливой мухи, возразил тот.

– Врёшь, гад! Я с ним только заговорил, а ты сразу полез ломать его.

– Заговорил… Заговорил… Ты его до смерти перепугал. Посмотри на своё мурло. Осатанелая, как у бугра на зоне, – с ухмылочкой и с напускной ленцой, имевшей целью вывести из себя своего товарища, ехидничал Шкаф поменьше.

И это ему удалось.

– Что-о? – взревел Угрюмый, выкинув к глазам зарвавшегося напарника два растопыренных пальца.

Малый Шкаф оказался парнем прытким. Нырнув под летевшую ему в глаза рогатинку из двух пальцев, он крякнул и резко саданул Угрюмого в корпус. И Угрюмый, не удержавшись на ногах, отлетел к противоположной стороне лифта. Как раз туда, где стоял Караев. Профессор отпрянуть или увернуться от него не мог. Не успел бы. Да ему и не надо было этого делать. Парень пролетел сквозь него и со всего размаха затылком стукнулся о стекло лифта.

Угрюмый, вскочив на ноги, ринулся в сторону своего зловредного напарника. А тот, застыв на месте, тихо прошептал:

– Ша! Лифт!

…Мгновение спустя из раздвинутых створок лифта чинно выходили два респектабельных Шкафа-Джентельмена. Они шли молча, быстро. Караев едва за ними поспевал. Уже перед самыми дверьми номера, куда они направлялись, Угрюмый, как мог, миролюбиво сказал:

– Ну, что мы с тобой – не православные, что ли? Неужели будем топить друг друга? Все равно обвинят нас обоих, – рассудительно заключил он.

– Ты не кати на меня бочку, и я не стану, – предложил компромисс драчливый Маленький шкаф.

– Петуха! – с вымученной улыбкой, протянув товарищу открытую ладонь, потребовал он.

Обменявшись рукопожатиями, Шкафы робко постучали. Сначала один, потом другой. В ответ – ни звука. Они постучали снова. И опять тишина. Третий раз им этого делать не пришлось. Дверь распахнулась неожиданно. В проёме стоял довольно симпатичный, с капризно-брезгливым лицом «Пуфячок».

– Вы одни? – близоруко щурясь по сторонам, спросил он.

– Понимаете в чем дело, босс… – на ломаном английском принялся было объяснять Угрюмый…

Пуфячок махнул рукой.

– Пройдите в кабинет. У меня нежданные гости… Поговорим потом, – рубанул он и вразвалочку исчез в гостиной, откуда доносились голоса увлёченно беседовавших людей.

Кабинет Пуфячка напомнил Караеву кабинет министра. Напомнил, правда, не то слово. Всего две схожие детали: письменный стол и размер комнаты. Что касается остального, здесь было больше строгого и одновременно располагающего к деловым беседам стиля. Тут преобладал вкус, внушающий мысль о достатке и достоинстве хозяина.