Месть невольницы. Истинная для дракона (СИ)

— Потому что ты тоже моя семья и будешь ею всегда. Что бы ни было у нас с Азаром.

— А ты моей, Эммили.

— Я знаю.

Судя по звукам, они обнялись, и брат вышел. Поэтому Азар решил вернуться в комнату. На душе скребли кошки. Ему казалось, что всё испорчено безвозвратно. Тем более, если она ещё не верит ему.

— Почему ты такой? — Подала голос Эмми, всё так же кутаясь в одеяло.

— Какой?

— Ну грустный что ли.

— Просто он всё испортил… И ты больше не захочешь.

— Почему?

— Не знаю…

— Азар…я… захочу.

Ух ты! Она не шутит?

— Правда?

— Да.

— Когда?

Эмми так сейчас улыбается ему. Что он согласен ждать вечность.

— Не сегодня.

— Хорошо. Но ты только скажи, и я сразу…

О, он готов в любое время.

— Тшшш, какой быстрый, — снова тихонько подшучивает над ним она.

— Ты правда позволишь мне снова ласкать тебя?

Когда она после этого вопроса подошла и поцеловала его в губы, сама, Азару уже не нужно было продолжение. Если растянуть этот поцелуй ещё на пару секунд буквально, он и так достигнет пика своего удовольствия.

Глава 5

Весь следующий день Азар провёл как на иголках. Ему не терпелось снова оказаться с Эмми наедине. Она всю ночь спала в его объятиях. И он думал, что наверное никогда к этому не привыкнет. Всю свою жизнь будет ловить каждый такой момент и радоваться ему.

Впервые он был абсолютно счастлив. У него была семья. Его собственная. Не чья-то. Он чувствовал себя нужным. И делал всё, чтобы Эмми и Аману было комфортно. Выполнял вместе с Арланом мужскую работу по дому и во дворе, хотя это было вновинку. Прежде он никогда ничего такого не делал, но теперь и всё было иначе, и он был совсем другим.

Ради Эмми даже мыл посуду и помогал ей и Эльме убирать дом, пусть они и ворчали, что он многое делает не так. Но это ничего. Азар обязательно научится хорошо помогать. Со временем.

А ещё он иногда готовил, чему особенно радовался Аман, повторяя, что «у папы вкуснее всего получается». Хотя это совершенно точно было неправдой. Ведь самое вкусное готовила его Эмми… Но справедливости ради, стоит сказать, что даже если бы она принесла ему на тарелке протухшую кашу, он всё равно бы принял из её рук и съел с наслаждением. Её забота о нём была бесценна. И всё же он её ценил. Больше всего остального.

А наградой за все его действия была её теплая улыбка. Её долгожданные объятия.

Но ему так хотелось, чтобы хотя бы раз она посмотрела на него как прежде, когда надышаться им не могла, когда льнула каждую секунду. Он уже сообразил, что дело было в физическом влечении тоже, а теперь его либо нет, либо она тщательно это скрывает. И если второй вариант, то единственное объяснение, которое он себе придумал — что она наказывает его или всё ещё злится. А если первый… То он будет стараться быть для неё ещё лучше. Чтобы понравиться.

Раньше он никогда и никому не поверил бы, что превратится в мужчину, готового ради человеческой девушки абсолютно на всё. Но он нёс свои новые обязанности и убеждения с гордостью. Не считал, что стал слабым или недостойным. Внутри он был тем же сильным воином, готовым защищать своё счатье и, если понадобится, свою страну. Пусть всё ещё немного чувствовал себя не комфортно, когда понимал, что брат выше его по положению, но не хотел его вернуть. Мысль, что он теперь не первый, откровенно говоря, немного задевала. Но даже в этом он боролся с собой и был честен. Хотя от других тщателньо скрывал.

Он стал терпимее, мягче, даже… добрее… Но только сейчас начал понимать, что в этом и есть сила. Гораздо проще решать всё насилием и жестокостью. А попробуй найти общий язык, понять, убедить в чём-то с позиции сочувствия, а не презрения. И таким он даже себе нравился больше. Возможно отчасти и потому, что таким он нравился больше ей…

Однако, чтобы перестать нервничать и попробовать просто жить, ему нужно было хотя бы ненадолго убедиться, что в будущем у него есть шанс на то, что их отношения станут для неё чем-то большим, чем просто постороением семьи.

Он сказал, что важно единство душ, но видел, ощущал, что и его нет. И связывал это с тем, что даже если она любит его (что несомненно радовало и дарило надежду), то не влюлена… Прежде он не задумывался над разницей. Особенно когда ему признавались в любви, он-то никому этого не говорил. Да и не чувствовал…

Но сейчас ощущал, что её забота, ей теплота к нему — это как к любому близкому ей человеку. Даже как к брату, хотя Азар и мучался в сомнениях, что Арсель ей ближе. А ему хотелось, чтобы с ним она была такой, какой ни с кем больше не бывает. И чтобы их новая, уже не магическая, связь была прочнее.

Поэтому сегодня вечером решился на рискованный шаг. Он принес в их комнату свечи, зажег их и постелил (сам!) новое белье, пока она была в ванной. Даже бросил на него горстку лепестков… Несколько раз он пытался заглянуть к ней прежде, когда она уходила вечером купаться, но каждый раз дверь оказывалась заперта. Поэтому больше не делал попыток. Хотя сам всегда оставлял дверь открытой.