Месть невольницы. Истинная для дракона

Эммили сидела на диванчике, перебирая пряди волос Арселя, а его голова лежала на её коленях. Она выглядела задумчиво, а брат, кажется, был воодушевлен. Он так расслабленно лежал рядом с ней, будто делает это каждый день. Сам Азар пошевелиться боялся ночью. Чтобы не отпугнуть её, а он... просто увлечённо рассказывал ей что-то.

Азар прислушался.

— Представляешь их глаза, когда я застукал их в кабинете? Альтари покраснела, начала извиняться, — хохотал принц. — А генерал, ты бы видела, Эм, просто нечто, я думал, он задохнется. Но надо отдать должное, быстро взял себя в руки. Вояка. И опыт, опять же. Сразу же начал отчитываться, что у него серьёзные намерения и он готов жениться хоть сейчас. Представляешь? Умора. И они всего-то стояли рядом! Я уверен, даже не целовались. Вообще. Где ещё найти такие экземпляры? Ты меня слушаешь?

— А? Да, конечно. Ты дал им разрешение?

— Понимаешь, я — то за, и ты не против, но брат же вроде как тут... Может поговоришь с ним?

— Это так уж необходимо? Он теперь не король.

— Но гарем остался его. Мы и так позволили уйти двоим из последних пятерых. Альтари, считай, теперь тоже пристроена. А купец-то, хоть и человек, оказался не промах. Мигом себе заприметил драконицу из знатных, а та, кажется, тоже влюбилась, так с ним кокетничала, как в последний раз. — Хихикал брат. — А дипломат от сапфировых? Увидел девушку и тут же предложил брак. Нескольких часов не прошло. Как они это делают? Так быстро принимают решения?

— Когда любишь, всё быстро и просто.

У Азара в груди засвербело. Семь лет назад она правда так легко кинулась в его объятия, так просто ему открылась, что он даже не успел подумать о том, что нужно ценить... Теперь же сам действительно без раздумий сделал бы для неё всё. Мудрая милая девочка...

— Если дать разрешение этим троим, то получается, гарема больше не будет.

— Я надеюсь, ты не планируешь его создавать вновь?

— Я?! — Расхохотался он. — Скажешь тоже. Мне не нужен гарем, ты же знаешь.

— Ну и славно. Не нравится мне это отношение к женщинам.

— Да сказал же, не будет гарема! … А ещё знаешь, что? Сейчас умрёшь со смеху! Угадай, как наш Аман, — Азар сжал зубы, «наш Аман», значит...— называет госпожу Алью.

— Ну и как?

— Угадай, Эммили!

— Ну, госпожой? Тётей? Кстати, почему ты не зовешь её тётей?

— Мне она ею не была, я вообще впервые увидел её, когда меня прогоняли из замка...

— Мой хороший, — Эмми обняла его голову. Азар ждал, что он её поцелует. И заранее приказывал себе не врываться. Но брат снова засмеялся.

— Да брось, проехали. Что ты со мной, как с маленьким? Я выыыырооооос. Ты же видела.

На её щечках появился румянец, вызвав в нём очередную порцию ревности. А Арсель расхохотался сильнее и, подорвавшись с места, поднял её и закружил. Почти как Азар раньше...

— Эммили, он зовёт её... пам-пара-пам... БАБУШКОЙ!

Брат кажется сейчас умрёт от смеха в прямом смысле. Даже Азар прыснул, представив глаза старой вредной драконицы. Но застыл статуей, глядя, как на любимых губах расплывается улыбка.

— И что она?

Отсмеявшись, Арсель ответил.

— Зависает каждый раз, но отзывается. Жаль, ты не видела её лицо! Я готов смотреть на это вечно. А самое забавное, что она ему улыбается. Я вообще не видел, чтобы она улыбалась. А с ним так говорит официально, ещё «Ваше высочество» обращается, но по голове гладит. Умора. Кажется, у этой злючки всё же есть сердце.

— Надо же... А я думала, не отправить ли её в монастырь. Всё ждала, что она пойдёт жаловаться на меня... ему...

Брат стал серьёзным, а вслед за ним и Азар.

— Он все равно на твоей стороне во всём.

— Ты в это веришь?

— Верю.

— Я раньше тоже верила...

Она вздохнула и задумчиво провела пальцами по шее, то украшение пока так и продолжала носить. Будто на память. Азар вздрогнул.

— Ты так и боишься его?

— Немного, он эгоист до мозга костей… Не бери в голову, выражение такое. В общем, кроме себя ничего не видит.

— Мне кажется, он сожалеет...

— Мне тоже так кажется. Но он же прекрасный политик. Сыграть может что угодно. Я видела его блестящую игру не раз…

Да! Он играл с ней! И сейчас умирает каждый раз, вспоминая это. И то, как говорил о ней с Эдвардом. Как смеялся над её чувствами и мечтами. И то, как поступал…

— А если это правда, и он сожалеет, ты бы простила?

Азар весь целиком превратился в слух. Пожалуйста, пожалуйста...

— Нет. Такое нельзя забыть. Я выла в том подвале, умоляла, звала его, а он потом просто бросил меня там одну. Просто прошёл мимо. Будто меня нет. Будто меня и вовсе не существует...

Арсель побледнел.

— Ты не рассказывала...

— Ой, прости. И не стоило. Так. Закрываем тему.

Горло Азара сжали слезы. Почему он вообще всё ещё надеется на прощение? Почему решил, что это возможно? Простил бы он подобное? Никогда. Никому. И если раньше её сердце было больше и добрее, чем его, то теперь от него едва ли что-то осталось.

И это он разбил. Не кто-то.

Азар хотел уйти. Он уже твердо решил, что проведёт сегодняшнюю ночь один. Даже если снова будет корчиться в судорогах без неё. Пусть. Он заслужил. Но тут услышал отрывок вопроса.

— ... осталась с ним?

— Не знаю...