Месть невольницы. Истинная для дракона

И Эммили вспомнила, как он кружил ее на руках в саду, как целовал тогда, как старался сдерживать стоны, когда был с ней, как привел к себе в комнату вопреки решению отца и искренне считал, что сделал добро ей, даже заставив спать на полу, как улыбался во сне, как нервно вёл себя на балу ещё не до конца понимая, что ревнует, как дернулась его рука когда она ударила его при всех, но он так и не ответил ей, вспомнила и его искаженное страхом и сомнениями лицо в подвале в её затухающем сознании, слова лекаря, что он приказал лечить, его ботинки у её лица когда мыла полы и как поспешно он уходил оттуда, словно боялся сам, что сейчас вернётся, как осторожно прижимал её к себе в саду, даже говоря злые слова, и кажется всхлипывал...

Как виновато и грустно говорил с ней после, как ласкал, желая вызывать отклик и отпустил, когда понял, что его не будет.

Как просил обнять у окна, как прислал все украшения, что были в его сокровищнице...

Как смотрел на неё из-за решетки, как раз за разом вставал перед ней на колени, как умолял о прощении, как без раздумий бросился за ней вниз, как... стоял в праздничном костюме у алтаря, как смутился, увидев её буднее платье, как подал чуть вздрогнувшую руку, а она прошла мимо и заметила, как он стискивает зубы и кулаки, но ни слова не говорит ей.

Как смотрит на Амана.

Как смотрит всё это время на неё.

Как обнимает брата, услышав, что тот на его стороне...

Что если для такого, как он, это и есть любовь? Такая неправильная, сломанная, как сама Эммили, но ещё живая... Она вновь увидела перед собой того, кого полюбила когда-то, но без розовых очков.

Это же он и есть. Не идеальный принц из сказки. Не прекрасный спаситель и герой. В какие-то моменты даже злодей. Но так и не причинивший ей лично физической боли. Может даже не понимающий, что причиняет моральную.

А если и понимал...

Он обычный мужчина. Пусть и дракон. Но если она ошиблась в своей наивности, то почему он не мог ошибиться в своей жестокости? А может и не жестокости, а потому что сам испугался тогда, и натворил это всё из-за низкой трусости...

И всё же он сильнее её. Он мучился столько лет, но сохранил в себе чувства, сохранил веру. Столько раз получать отказ, выслушать столько обидных слов, не надеяться на то, что что-то изменится, но стоять на своём, продолжать быть рядом, твердить ей раз за разом свои извинения и признания…

А ещё за него можно спрятаться. Даже от самой себя. Даже от него самого... Тем более, когда она не одна больше. У неё есть сын, есть Арсель. Что ей грозит, если она рискнет и позволит ему любить себя? Он никогда не посмеет причинить ей боль, ведь она не позволит больше. Он не сможет предать, потому что она ничего от него не ждёт и не строит планов.

Что он ей сделает?

А если попробовать, то может и она сама со временем оттает? Может...

— Эмми? Всё в порядке? — Он стоял за её спиной, но даже так она чувствовала его ожидание, поэтому обернулась, чтобы смотреть в глаза.

— Ты сделаешь всё, что я попрошу?

— Разумеется.

— Что угодно?

— Всё, что пожелаешь...

— И ты не станешь прикасаться ко мне, если я не захочу.

— Не стану.

— Даже если никогда?

— Да.

Эммили было страшно вновь ему довериться. Это ужасное ощущение, когда ты хочешь что-то сделать, но так страшно, что даже все внутри сводит и живот скручивает болью. Он — вот, стоит напротив, и ей нужно просто сделать шаг. Один шаг.

Но даже шагать с моста ей казалось проще, чем сейчас пойти ему навстречу.

Ей вновь кажется, что она видит искренность. Но в прошлый раз она тоже так думала. Как определить? Лжёт он или нет? Вдруг это снова какая-то игра? А потом он опять её растопчет. И Азар прямо сейчас видит все её сомнения. Они на лице написаны. Возможно поэтому в его глазах боль? Но когда-то в них она видела несуществующую любовь. Может и боли там тоже нет. Может Эммили всё это лишь кажется...

— Не нужно, — вдруг он произносит тихо, — остановись. Тебе не нужно принимать решение прямо сейчас, если ты не готова. Я подожду. Всегда буду ждать. Если не веришь, это ничего, это понятно. Всё хорошо. Слышишь, Эмми?

Но она всё же делает шаг ему навстречу. Совсем маленький и неуверенный.

— Ты будешь любить меня?

— Что?

— Ты будешь продолжать любить меня? Даже если я не буду?

— Великий! Конечно! Всегда! Ты предлагаешь нам...

— Попробовать быть семьёй.

— Спасибо, моя Эмми, за этот шанс. Спасибо! — Он так смотрел на неё, словно она только что сообщила, что сам Алмазный дух пришел к ним в гости на чашку чая.

— Нет. Подожди. Если я скажу, ты сразу оставишь нас. Меня и Амана.

— Эмми...

— Обещай. Дай клятву.

— Клянусь... — выдохнул он, и магия заискрилась вокруг.

— А теперь... — Она ещё приблизилась.

— Что мне делать? — Он шептал, будто боялся спугнуть.

— Если хочешь, то можешь обнять меня.

Он дернулся к ней, но остановился.

— А ты? Хочешь?

Она кивнула. И он обнял, осторожно прижав ее к себе.

Пусть её не поймут, пусть осудят. Но она просто хотела жить. Любому другому мужчине нужны были бы её ответные эмоции, которых почти нет. А он счастлив, что она просто рядом. Он любит её (точнее — их) сына, и Аман тянется к нему.