Месть Нофрет. Смерть приходит в конце

Странно, что он заговорил о лодке. Ведь когда она впервые его увидела, перед ее мысленным взором встала река, квадратный парус и смеющееся лицо Хея. А теперь она уже не помнит лица Хея, и вместо него в лодке под парусом будет сидеть и смеяться Камени…

И все это натворила смерть. Только смерть. "Мне видится это", - говоришь ты, или: "Мне видится то", но все это лишь слова, на самом деле ты ничего не видишь. Мертвые не оживают. Один человек не может заменить другого…

Зато у нее есть Тети. А Тети - это новая жизнь, как воды ежегодного разлива, которые уносят с собой все старое и готовят землю для нового урожая.

Что сказала Кайт? "Женщины нашего дома должны быть заодно"? Кто она, Ренисенб, в конце концов? Всего лишь одна из женщин этого дома - Ренисенб или какая-то другая женщина, не все ли равно?

И тут она услышала голос Камени - настойчивый, чуть обеспокоенный:

- О чем ты задумалась, Ренисенб? Ты иногда куда-то исчезаешь… Покатаемся в лодке?

- Да, Камени, покатаемся.

- Мы возьмем с собой и Тети.

II

Это похоже на сон, думала Ренисенб, - лодка под парусом, Камени, она и Тети. Им удалось уйти от смерти и страха перед смертью. Начиналась новая жизнь.

Камени что-то сказал, и она ответила, не услышав его…

"Это моя жизнь, - думала она, - уйти от нее нельзя…"

Потом растерянно: "Но почему я все время говорю "уйти"? Куда я могу уйти?"

И снова перед ее глазами предстал грот рядом с гробницей, где, подперев подбородок рукой, сидит она…

"Но то только в мыслях, а не в жизни. Жизнь здесь, и уйти от нее можно, лишь умерев…"

Камени причалил к берегу, и она вышла из лодки. Он сам вынес Тети. Девочка прильнула к нему, обхватив его за шею руками, и нитка, на которой висел его амулет, порвалась. Амулет упал к ногам Ренисенб. Это был знак жизни "анх" из сплава золота с серебром.

- Ах, как жаль! - воскликнула Ренисенб. - Амулет погнулся. Осторожней, - предупредила она Камени, когда он взял его, - он может сломаться.

Но он своими сильными пальцами согнул его еще больше и сломал пополам.

- Зачем ты это сделал?

- Возьми одну половинку, Ренисенб, а я оставлю себе другую. Это будет означать, что мы две половинки единого целого.

Он протянул ей кусочек амулета, и, не успела она взять его в руку, как что-то пронзило ей память с такой отчетливостью, что она ахнула.

- В чем дело, Ренисенб?

- Нофрет!

- Что Нофрет?

Уверенная в своей догадке, Ренисенб убежденно заговорила:

- В шкатулке Нофрет тоже была половинка амулета. Это ты дал ей ту половинку… Ты и Нофрет… Теперь я все понимаю. Почему она была так несчастна. И знаю, кто принес шкатулку ко мне в комнату. Я знаю все… Не лги мне, Камени. Говорю тебе, я знаю.

Но Камени и не пытался ничего отрицать. Он стоял и смотрел ей прямо в глаза. А когда заговорил, голос у него был глухим, и впервые с его лица исчезла улыбка.

- Я не собираюсь лгать тебе, Ренисенб. - Он помолчал, сдвинул брови, словно собираясь с мыслями, и продолжал: - Я даже рад, Ренисенб, что ты знаешь, хотя все было не совсем так, как ты думаешь.

- Ты дал ей половинку амулета, как только что хотел дать мне, и сказал, что вы две половинки единого целого. Сейчас ты повторил эти слова.

- Ты сердишься, Ренисенб, но я доволен: это значит, что ты меня любишь. И тем не менее ты не права, все произошло вовсе не так. Не я, а Нофрет подарила мне половинку амулета… - Он помолчал. - Можешь мне не верить, но это правда. Клянусь, что правда.

- Я не говорю, что не верю тебе… - призналась Ренисенб. - Вполне возможно, что это правда.

И опять она увидела перед собой разгневанное лицо Нофрет.

- Постарайся понять меня, Ренисенб, - настойчиво убеждал ее Камени. - Нофрет была очень красивой. Мне было приятно ее внимание, и я был польщен. А кто бы не был? Но я никогда не любил ее по-настоящему…

Жалость охватила Ренисенб. Нет, Камени не любил Нофрет, но Нофрет любила Камени, любила отчаянно и мучительно. Именно на этом месте на берегу Нила она, Ренисенб, заговорила с Нофрет, предлагая ей свою дружбу. Она хорошо помнила, какой прилив ненависти и страдания вызвало у Нофрет ее предложение. Теперь причина этого была понятна. Бедняжка Нофрет - наложница старика, она сгорала от любви к веселому, беззаботному, красивому юноше, которому до нее было мало, а то и вовсе не было дела.

- Разве ты не понимаешь, Ренисенб, - уговаривал ее Камени, - что как только я приехал сюда и мы встретились, я в то же мгновенье тебя полюбил и больше ни о ком и не помышлял? Нофрет сразу это заметила.

Да, думала Ренисенб, Нофрет это заметила. И с той минуты ее возненавидела. Нет, Ренисенб не могла ее винить.

- Я даже не хотел писать ее письмо твоему отцу. Я вовсе не хотел быть пособником ее замыслов. Но отказаться было нелегко - постарайся понять, что я не мог этого сделать.

- Да, да, - перебила его Ренисенб, - только все это не имеет никакого значения. Но несчастная Нофрет, она так страдала! Она, наверное, очень любила тебя.

- Но я не любил ее, - повысил голос Камени.

- Ты жестокий, - сказала Ренисенб.