Месть Ориона (Орион - 2)

- Я прибыл сюда не один. Египетское войско стоит в однодневном переходе отсюда. Они осматриваются и прикидывают, как бы разом заманить всех в свою сеть.

- Но мне говорили...

- Тебе велели сообщить своему брату и прочим ахейским царям, что их ждут в Египте. И ты сделал это, как просил первый вельможа царя, - ответил я.

- Но мой брат мертв.

Я изумился:

- Агамемнон умер?

- Жена и ее любовник убили его, а заодно и плененную им Кассандру. А теперь сын Агамемнона мстит своей собственной матери. Весь Аргос бурлит. Если я вернусь туда... - Он внезапно смолк и наклонился, спрятав лицо в ладонях.

Пророчества Кассандры, россказни старого Политоса, за которые он заплатил своим зрением, - все сбылось. Клитемнестра вместе со своим любовником убила великого царя.

- Нам некуда деваться, - отвечал мне Менелай негромко и горестно. - С севера к Афинам подступают варвары и вот-вот окажутся в Аргосе, где и так все вверх дном. Одиссей потерялся в море. Агамемнон убит, и ахейские вожди собираются сюда просто от отчаяния. Нам сказали, что египтяне обрадуются нам. А теперь ты утверждаешь, что все это ловушка.

Я опустился на табурет и молча смотрел, как плачет царь Спарты. Его мир обрушился на его же голову, и теперь ему некуда бежать. Но я знал, где он сможет отыскать убежище.

- А не хотел бы ты посрамить того, кто подстроил тебе ловушку, и выпутаться из безнадежной ситуации, превратив неизбежное поражение в свой триумф? - спросил я его.

Менелай поднял на меня глаза, на которые навернулись слезы, и я начал объяснять.

Мне придется отдать ему Елену. В душе я ненавидел себя за это. Дивную, живую и нежную женщину я продавал, словно мебель, словно дорогое украшение. Гнев мой был направлен на Золотого бога.

"Это все его дела, - сказал я себе. - Это из-за его козней перепутались наши жизни. И я только пытаюсь что-то исправить".

Но я осознавал, что все делаю только для себя, чтобы причинить вред Золотому, чтобы хоть на один шаг приблизиться к тому мгновению, когда можно будет оживить Афину и погубить его. Любовь и ненависть сплелись и слились в моей душе, сплавляясь в единую раскаленную добела силу, кипевшую и бурлившую в моем мозгу, чересчур могущественную, чтобы противиться ей. Да, я мог отказаться от царицы, которая любила меня, мог уничтожать города и губить народы по собственной прихоти ради того, чтобы вернуть жизнь Афине и принести смерть Аполлону.

Итак, я объяснил Менелаю, как вернуть жену и неплохо устроиться в царстве Обеих Земель.

Некопта придумал хороший план, практически безупречный. Он продумал едва ли не все детали, оставалось только обратить все задуманное против него самого.

41

Несколько следующих недель я двигался подобно машине, говорил и совершал поступки автоматически; мой разум словно окаменел, а отголоски горечи, пробивавшиеся в моей душе, не находили ответа. Я ел, спал, не видя снов, но день за днем приближался к исполнению своих планов. Я испытывал горькое удовлетворение оттого, что возможно обратить предательские замыслы Некопта против него самого.

Жирный жрец наконец зашел чуть-чуть дальше, чем следует, как случается часто в конце концов с интриганами. Отослав царевича Арамсета в поход, он надеялся устранить единственного соперника на пути к царской власти. Но именно на царевича и опирался мой замысел. Я исполнил план Некопта до последней буквы, за исключением одного: Менелай и ахейцы предложат свою верность наследнику престола, а не первому вельможе царя. И Арамсет не обманет их.

Месть Главному советнику приносила мне только частичное удовлетворение: лишь полное отмщение, победа над Золотым богом, принесет мне истинное удовлетворение. И я приближал итог - момент, когда наконец сокрушу своего самого ненавистного врага.

"Странно, - размышлял я. - Я вошел в этот мир фетом, человеком, стоящим ниже раба. Стал воином, потом предводителем отряда, а потом хранителем и любовником царицы. А теперь я готовлюсь возвести на трон царя самой богатой и могущественной страны этого мира. Я, Орион, вырву власть из усеянных кольцами пальцев коварного Некопта и отдам ее в надежные руки, в которых ей и надлежит быть, в руки наследника престола".

Сначала Арамсет прохладно отнесся к моему плану, когда я привел Менелая на его корабль, причаленный к берегу на расстоянии дневного перехода. Но лишь только он осознал все последствия, как сразу же понял, что таким образом может не только справиться с людьми моря, но и устранить Некопта... И стал относиться к моим планам благосклоннее.

Лазутчиков Некопта хватало и в войске, и в свите царевича, но под защитой хеттов Лукки Арамсет мог не страшиться убийц. Ворчливый старый полководец Расет тоже по-своему был верен царевичу. А я знал наверняка, что во времена смуты подавляющее большинство войска последует за ним.

Что ему в таком случае лазутчики Некопта? Они бессильны, когда рядом верное войско.

Главный советник царя полагался на ловкость и хитрость при достижении своих целей. Оружием его служили ложь и убийства, а не полки, идущие в открытый бой.