Месть Ориона (Орион - 2)

Так оно и было. И хотя троянец верил в неприступность стен города, воздвигнутых богами, и не сомневался в том, что войско добудет дрова и провиант, а уж тем более не иссякнет источник, который охраняет сам Аполлон, он явно мечтал о конце войны, надеялся, что в город вновь вернется мир и спокойствие.

Но прежде чем я успел ответить, тяжелую дверь со скрипом распахнули два стража. Старик в зеленом плаще, похожем на плащ моего провожатого, приказал мне войти. Он устало опирался на длинный деревянный посох, увенчанный звездой, лучи которой расходились во все стороны. Бросилась в глаза его словно пеплом посыпанная борода и почти полностью облысевшая голова. Я шагнул в проем, затем приблизился к нему. Старик близоруко прищурился:

- Как зовут тебя, вестник?

- Орион.

- Чей?

Я заморгал, не понимая, чего он хочет от меня, но потом догадался.

- Я принадлежу к Итакийскому дому.

Он нахмурился, потом обернулся и, пройдя несколько шагов по тронному залу, три раза ударил в пол своим посохом. Я заметил, что камни сильно в этом месте истерты.

Старик возвестил голосом, некогда бесспорно могучим и глубоким, ныне же подобным кошачьему визгу:

- О, великий царь, сын Лаомедона, Лев Скамандра, слуга Аполлона, возлюбленный богов, хранитель Геллеспонта, защитник Троады, западный оплот Хеттского царства, спаситель Илиона! Явился посланник ахейцев, по прозванию Орион, из дома Итаки.

Тронный зал оказался просторным и широким, потолок возносился высоко над головой, посреди него над округлым очагом, в котором дымились багровые уголья и взмывала вверх спираль серого дыма, зияло отверстие. С другой стороны очага стояло множество мужчин и женщин - троянские вельможи, решил я, или те из городской знати, кому возраст не позволяет служить в войске, вместе с женами. На их богатых одеждах искрились драгоценные камни. Я шагнул вперед и предстал перед царем Трои Приамом, восседавшим на великолепном резном троне из черного дерева, украшенном золотом и возвышавшемся на трехступенчатом подножии. К моему удивлению, справа от него я увидел Гектора, которому, для того чтобы присутствовать на переговорах, пришлось оставить стан, разбитый на берегу. Слева от царя сидел симпатичный молодой человек, а позади него...

Елена действительно была прекрасна и соответствовала своему описанию. Золотые кудри ниспадали ей на плечи. Точеную фигуру невысокой красавицы изящно обрисовывала тонкая рубашка, перехваченная золотым поясом. Даже с противоположного конца обширного тронного зала я видел ее лицо: огромные глаза, чувственные губы и вместе с тем выражение невинности - против такого сочетания ни один мужчина не устоит.

Она опиралась рукой о спинку украшенного дивной резьбой кресла Александра, - только им мог быть молодой царевич, сидевший по левую руку от Приама. Александр казался более темноволосым и темнобородым, чем Гектор, и был красив едва ли не до приторности. Елена опустила руку ему на плечо, царевич поднял глаза, и она одарила его ослепительной улыбкой. А потом, когда я оказался перед троном, они оба взглянули на меня. От улыбки на лице Елены не осталось и следа, едва только Александр отвернулся. На меня смотрели холодные расчетливые глаза.

Приам выглядел значительно старше Нестора и заметно дряхлее. Белая борода царя поредела и разлохматилась, как и длинные волосы... Должно быть, его неожиданно постигла болезнь. Окутанный царственным пурпуром, несмотря на раннее утро, он сгорбился на украшенном золотом троне, как будто у него не осталось сил сидеть прямо или опереться на руку.

На стене за троном было изображено море, синева его вод переходила в лазурь. Изящные лодки скользили между играющими дельфинами. Рыбаки забрасывали сети в глубины, изобиловавшие всякой рыбой.

- Мой повелитель и царь, - проговорил Гектор, одетый в простую тунику, - перед тобой вестник, посланный Агамемноном с новым предложением мира.

- Давайте же выслушаем его, - еле слышно выдохнул Приам.

И все обернулись ко мне.

Я взглянул на собравшихся вельмож и увидел на их лицах выражение ожидания и надежды, каждый мечтал услышать предложение, которое положило бы конец войне; в особенности - женщины, от них просто веяло жаждой мира... Впрочем, и старики уже устали от войны.

Я отвесил низкий поклон царю, затем коротко поклонился Гектору, за ним - Александру. Кланяясь, я почувствовал на себе взгляд Елены; она как будто чуть заметно улыбнулась.

- О, великий царь, - начал я, - я принес тебе приветствие великого царя Агамемнона, предводителя войска ахейцев.

Приам кивнул и шевельнул пальцами, словно бы приказывая мне покончить со вступлениями и переходить к делу.

Так я и сделал. Умолчав о предложении Одиссея, готового отправиться восвояси, вернув одну Елену Менелаю, я добавил свои условия - отдать Елену, возвратить увезенные ею ценности и выплатить дань, которую Агамемнон мог бы раздать войску.

Я ощутил, как переменилось настроение в зале. Исчезла надежда, на лица пала тень уныния.

- Но Агамемнон не предлагает ничего нового, - прошелестел Приам.

- И мы уже отказывались принять подобные условия, - добавил Гектор.