Месть Осени

Мари ожидала очередной рабской повинности. Но все оказалось еще хуже. Поступила жалоба. Анонимная само собой. Некая жительница Дворца обвиняла Мари в разрушении чужой семьи и «уничтожении всего святого», что было у «несчастной женщины» и ее детей.

– Что я делаю? – переспросила Мари, перечитав анонимку. – Она это серьезно? Если, конечно, это ОНА. Меня в Замке многие не жалуют.

Витт посмотрел испытывающе, будто пытался разглядеть, что у помощницы в голове.

– Значит, написанное здесь – ложь?

Щеки Мари запылали от гнева. Именно от гнева. Не от стыда. Она ничего не сделала, чтобы стыдиться.

– Разумеется. Мне казалось, зу Мурэ, что вы успели меня изучить и понимаете, что на подобное я не способна. И вообще... Я несовершеннолетняя.

Витт передернул плечами.

– Возраст не всегда помеха. Тем более, тебе же не четырнадцать. Через полгода исполнится восемнадцать. Почти взрослая зу.

– Тьфу! – не удержалась Мари. – Не знала, что у вас вместо головы чурбан.

На удивление Витт не оскорбился.

– Мне придется показать это Королю, – объявил он. – Его Величество должен знать, что происходит.

– А что происходит? – спросила Мари прямо и, не дождавшись ответа, проговорила: – Кто-то копает под младшего секретаря.

– Есть и другой вариант. Я навел справки, Ситэрра. Есть стихийники, видевшие, как твои апартаменты поздно вечером посещает мужчина в плаще с капюшоном. Он явно не желает, чтобы его узнали.

Мари открыла рот, но ничего не сказала в защиту. А что говорить? Что это Инэй? Больше никто не приходит по вечерам. Витта точно удар хватит. Решит, что дворцовые болтуны правы, и у нее роман с Королем. С женатым Королем.

– Делайте с анонимкой все, что посчитаете нужным, зу Мурэ. Я ни в чем не виновата.

Она ушла, с трудом поборов желание хлопнуть дверью секретарского зала. Ни к чему демонстрация эмоций. Хотя они бушевали. Еще как бушевали. Проблемы сыпались одна за другой. Некто крайне опасный играл с силами, подвластными лишь Королевской семье. Жители Весеннего Дворца нанесли удар, прикрываясь формой стражников. А теперь Мари обвиняли в посягательстве на чужого мужа. Последнее вряд ли происки серьезных врагов. Просто кто-то жаждет насолить «грязной шу», взлетевшей высоко. Да, просто. Все просто. Вот только воспринималось все всерьез. Как же это унизительно. Не сам факт анонимки. А то, что ей поверили. Ну, или допустили возможность, что в треклятом письме правда.

– Добрый вечер, зу Ситэрра, – поздоровался молодой стражник из ее личной охраны по имени Эйран Хант – высоченный и белокурый.

– Добрый, – отозвалась Мари задумчиво и не сразу заметила, что стражник смотрит слишком пристально. Наверняка, тоже слышал сплетни.

Ну и подумаешь. Пусть смотрит, как хочет. Мари слишком устала, чтобы обращать на подобное внимание. Стражника просто распирает любопытство. Ох, скорей бы вернулся верный Эрм Туи, оставленный временно при Далиле. В его присутствии спокойнее. Однако подруге его помощь нужнее. Одна она точно не справится и натворит дел. Таких, которые не исправишь.

Стоило вспомнить Далилу, как в тайном кармане потеплело зеркальце. Разумеется, связалась не подруга. Ей подобное не под силу. Осколок «Пути» показал лицо Ноя с чуть побледневшими синяками.

– Привет, – он широко улыбнулся.

– Что-то случилось? – встревожилась Мари.

– Нет. Просто хотел тебя увидеть.

– Неужели? – она сердито свела брови. – Мы же договорились, что ты не будешь вызывать меня по пустякам. Ной, я тебе рада. Правда. Но нам нельзя рисковать.

Друг закивал, выглядя при этом расстроенным. Он ожидал более теплого приема.

– Это не пустяк, – сказал он сурово. – Ты – моя связь с прошлым. И не только. Поговорив с тобой, я вспоминаю, кто я, и ради чего все это затеяно. Это трудно. Понимаешь? Трудно жить вдали от дома. Ты – моя опора, ниточка, которая не позволит потерять самого себя.

Мари смягчилась.

– Ох, Ной...

Они проговорили не меньше получаса. Точнее, говорил в основном Ной. Мари слушала. Друг делился впечатлениями об Орэне и жизни людей. А еще он побывал на центральном рынке и не мог поверить, что Мари в раннем детстве часто доводилось там ночевать. Неудивительно. Ни Ной, ни Далила с Тиссой никогда не воспринимали Зимнюю подругу бродяжкой. Для них «шу» было ругательным словом, далеким от нищенской жизни, которую вела Мари до появления в Академии Стихий.

– Памятное место, – проговорила она с грустью. – Там проснулся мой погодный дар.

– О, да, – Ной широко улыбнулся. – Об этой истории здесь до сих пор ходят легенды. О снегопаде в разгар осады Лета.

Мари отметила, что Ной сказал именно «Лета», а не «Короля Лета». Не пожелал упомянуть настоящего отца. Ох, знали бы они в детстве, что происходят из золотых семей. А, впрочем, хорошо, что не знали. Иначе вряд ли бы подружились.

– От «нее» есть вести? – спросил, наконец, Ной о Далиле.

Мари не сомневалась, что он заговорил бы о любимой раньше, но не хотел, чтобы выглядело, что он воспользовался осколком исключительно ради этого.

– Нет. Но это хорошо. Значит, все идет по плану.

– Надеюсь.

– Ее страхует Эрм. Все будет хорошо. Главное, сам будь осторожен.