Месть Паладина

Фургон покатил дальше, гремя по камням мостовой железными ободьями. Ну правильно, труповозке и положено такой быть, мертвым не нужны удобства. А что до возничего — принудительный массаж от простатита ему не повредит.

Фух, не могу больше. Я откинул рогожку и втянул полной грудью воздух. Зря я это сделал — вонь стояла в закрытом кузове неимоверная, все тем же. Сдерживая рвущийся наружу кашель, я прикинул, далеко ли мы отъехали от портала и не попытаются мое бренное тело выкинуть из фургона прямо сейчас. И как назло, в этой обитой изнутри цинком коробке ни одного окна. Ладно, будем действовать по обстоятельствам.

Выждав минут пять, я бросил сонное плетение прямо через стенку, туда, где сидел водила. Кажись, подействовало — фургон начал снижать скорость, пока не остановился. Ну, мне пора, бывайте!

Я осторожно приоткрыл заднюю дверь, и осмотрелся, насколько позволяла щель. Черте-где, я этого района даже не узнаю. Хотя я и Сенар знаю-то местами, и то хорошие районы. А здесь райончик был не из таких — мостовая была выщерблена, а справа и слева на улице были какие-то сараи или лабазы, не поймешь. И главное — сенарская фирменная вонь, от которой я уже успел отвыкнуть.

Похоже, мы недалеко от доков. Ну естественно, куда же еще скинуть тело? И поплывут бренные останки по реке из говна, дело житейское.

Я спрыгнул из фургона и плотно затворил за собой дверь, накинув засов. Теперь пусть возница проспится и продолжит свой путь, чтобы спрятать концы в воду. В прямом и переносном смыслах. А у меня — другая дорога, и начнем мы ее в ближайшем проулке, приняв соответствующее профессии обличье.

— Эй, бард, «Красотку Мири» знаешь? — здоровенный красномордый мужик обратился ко мне с соседнего стола, за которым сидела развеселая компания.

— Знаю, — я выразительно глянул на него. — Только в горле пересохло.

— На, выпей, — мужик подал мне кружку с дешевой бормотухой. — И спой нам про красотку.

— Благодарствую, мылсдарь! — я лихо опрокинул косорыловку в рот, мысленно передернувшись при этом.

Ничего, мои импланты, способные разлагать любой яд в умеренных дозах и магически перестроенный организм выведут эту отраву сразу, даже по шарам не стукнет. Вот и еще одна причина, по которой я не пью — не берет. Можно иногда только для вкуса, и то не это дешевое пойло.

Я подтянул струны, и лихо заиграл «Красотку Мири». Слава богу, Эйос научил меня паре десятков самых популярных кабацких песен, и теперь я не попаду впросак. А именно в кабаке я сейчас и находился.

Все прошло успешно — найдя себе место между лабазами подальше от фургона, я решил лечь и отдохнуть до утра. Не скажу, чтобы мне это удалось — когда я открыл глаза, то увидел здоровенную крысу, сидевшую на расстоянии вытянутой руки и вожделенно смотревшую на меня, нагуливая аппетит. Пришлось заняться дератизацией — крысу швырнуло ударом Воздушного Кулака о стену стоящего рядом лабаза, превратив в кровавое пятно. Нечего на меня покушаться. Сама виновата.

Я поднялся и сотворил очищающее заклинание, заставившее грязь осыпаться. Ну, почистились, зашелковистились, теперь пора и за работу.

Лютню я купил на сенарском рынке, вечном источнике сплетен и новостей. Пошатавшись по рядам и прислушиваясь к разговорам кумушек-торговок, я узнал все свежие сплетни, ходившие в Сенаре. Ничего особенного, обычный треп торговок. Кто с кем спит, кто к кому подкатывает, почем сейчас цены на рыбу, кого вчера забрали Искореняющие... Последнее меня заинтересовало больше, но продолжения не последовало — одна из кумушек подозрительно зыркнула на меня и быстро захлопнула свой информационный бюллетень. Не понравился я ей, и правильно — наверняка в толпе есть агентура Ордена, выискивающая проявляющих «отсутствие восторженности в мыслях», а также потенциальных заговорщиков. Вот будет потеха, если стравить двух агентов между собой...

Кабак я выбрал подальше от дома Трейсса и погрязнее. Единственным его достоинством была вместимость и дешевое пиво. Которое, судя по обоссанной задней стене этой рыгаловки, пользовалось большой популярностью. Дождавшись вечера, пока кабак не заполнился народом, я внаглую вперся туда под неодобрительный взгляд хозяина заведения — я же говорю, менестрелей и бардов не любил никто. Оставили они о себе дурную славу как жулье, алкаши и прочие лица с социально пониженной ответственностью.

А так я спокойно сел в уголке, потратив серебрушку на дешевое пойло, и принялся настраивать лютню. Правду говорят, что две трети времени лютнист затрачивает на настройку инструмента, а оставшуюся треть — играет на расстроенной. Пока я тренькал и бренькал, народ понемногу прибывал. Хорошая публика, правильная. Работяги из города и порта, купцы микроскопического пошиба, проститутки и их сутенеры, подозрительные шныри с бегающими глазками... Короче, сливки люмпен— и обычного пролетариата.