Месть по закону

Увидев Земцова, Ирина Анатольевна в первый момент увидела в нем свое спасение. Мужчина в возрасте, в меру галантен, воспитан и образован. Своими манерами он даже превосходил тех, с кем ей часто приходилось встречаться на «мэрских» раутах в администрации. Ему она сдуру и поведала свою печальную историю от начала до конца. Ее ошибка заключалась в том, что она была уверена – как только она представится и прозвучит фамилия судьи Заруцкого, все проблемы будут решены. Старый опер качал головой, соглашался. Пожурил сержанта за необходительность и предложил Ирине Анатольевне проехать в РУБОП «решить все формальности и остановить едва не начавшийся по ошибке процесс». Та согласилась и от чистого сердца поведала дознавателю РУБОПа, под подпись в протоколе, где взяла деньги и как она разгневана. Александр Владимирович уговорил Ирину Анатольевну оставить купюру на время и проводил до дороги. Там, как заправский швейцар, свистнул стоящему неподалеку частнику. Его машина стояла у обочины тротуара, и водитель, в ожидании случайных пассажиров, читал «СПИД-инфо». Усадив Заруцкую в машину, Земцов извиняющимся жестом помахал ей рукой. Сидящий за рулем частник Макс повез растрепанную от нервных потрясений Ирину Анатольевну в Центральный суд, к мужу...

Попросив подождать, жена судьи выпорхнула из машины и взошла на крыльцо суда. Через три минуты Макс увидел обоих супругов Заруцких. Они быстро сели в машину и, понукая, погнали старшего опера РУБОПа к своему дому. По дороге Макс привычно врубал дурака, расспрашивая, как лучше подъехать. Но говорил он лишь тогда, когда замолкали они. Весь разговор мужа с женой, помимо Макса, слушал, сидя в кабинете, Земцов. И не просто слушал. Рядом с ним стоял заместитель начальника РУБОПа, оператор технической связи и огромный стационарный магнитофон. Последний медленно проворачивал пленку, записывая каждое слово, звучащее в салоне автомобиля. Макс старался как мог. Он вез чету Заруцких такой дорогой, какой те никогда в жизни не ездили. Это как если бы лететь из Ташкента в Находку через Калининград. Но взволнованные Заруцкие этого не замечали. Говорили и говорили. Николай Сергеевич материл жену за ее поездку в РУБОП, объяснял, откуда «взялись бабки», учил, что нужно делать, «чтобы менты не докопались», и что нужно им говорить в последующем. Поняв, что тема исчерпана, Макс подвез их к дому.

Глава 26

– Кажется, теперь тебе есть с чем идти на Квалификационную коллегию судей. Так, Александр Владимирович? – Заместитель качнул головой и вышел из кабинета Земцова.

Старый опер очень хорошо понимал такую тактику. Выиграет он, Земцов, – выиграет и заместитель. Вот тут-то последний и заявит о себе в полный голос. А врюхается Земцов по самые уши – заместитель тут ни при чем. Разрабатывал операцию не он. Земцов. Все рекомендации относительно этого дела начальнику отдела выданы, так что можно не беспокоиться. Только Земцову от этих рекомендаций легче не становилось. Советов, наподобие – «если бы вот это, то неплохо было бы вот так» или «нужно поаккуратнее, потому что это не вот так», старый оперативный волк переслушал за свою службу очень много. Политика сохранения собственной шкуры от рикошета или случайного выстрела была ему хорошо знакома. Ею пользуются начальники всех рангов, независимо от структуры, где они работают. Будь то правоохранительные органы или управленцы. Однако Земцов привык делать свое дело, независимо от коллизий, происходящих вокруг него. Дурная привычка, но на людях с такими вредными привычками пока еще держится то, что называется сыском.

Да, ему теперь есть с чем идти и к председателю областного суда, и на коллегию. Только долларов у Заруцкого уже не будет. Тех самых, что из общака Пастора. Успокаивало одно. Заруцкий скорее застрелится, нежели утопит десять «тонн» баксов в реке. Он их спрячет. А раз так, значит, деньги вернутся. Земцов уж расстарается ради такого случая.

Но волновало другое. Исчезает общак – исчезает Струге. Струге убивают – общак появляется. Пастор, как ворон, кружит то вокруг кладбища, то вокруг своих насиженных мест. Но не останавливается в своем полете ни на минуту. Он ищет. Что? Общак? Сколько Макс ни «долбил» того мастера с кладбища, с которым Пастор контактировал, – бесполезно. Коэффициент получения полезной информации ноль. Твердит каторжанин: «Был какой-то мужик». Что еще? «А ничего больше. Постоял, покурил да ушел». А о чем спрашивал? «Да ни о чем не спрашивал». Все!