Месть принцессы

Во дворец я возвращаюсь только через три часа, слегка под хмельком и с приглашением на воскресный обед к Рене. Ему как раз хватило бы времени предупредить родных, подготовиться — все-таки я принц, так что относиться ко мне должны соответственно. Не то чтобы мне это было нужно — все эти придворные финтифлюшки, но…

— Алекс, этикет — это твое спасение на первых порах. Не знаешь, как себя вести? Веди так, как написано, а потом разберешься и выберешь наилучшую модель поведения.

Спасибо, Рик.

* * *

А во дворце меня ждал разнос от Тома за то, что я подвергаю свою жизнь опасности — и разнос от дядюшки.

С первым я справился легко. Фыркнул в ответ и заметил, что если бы меня могли победить два раззолоченных попугая — грош мне цена. Так и тараканы лапками затопчут!

А вот второй!

Дядюшка был величественен и внушителен. И почему-то напоминал раззолоченного ярмарочного болвана. Абигейль так сжимала губки, что зубы видно было. Крыска, вот как есть!

— Алекс, как ты мог?!

Я похлопал глазками. Очень убедительно. А что я такого мог? Не был, не знал, не убивал!

— Два трупа за утро! Виконт Муэрлат! Маркиз Тирнен! Между прочим, герцог Тирнен — троюродный брат ее величества!

Нет, ну совсем обнаглела крыска! Уже и троюродных в герцоги протащила!

Список мне! Список! И палачей!

Защищаться и оправдываться я не стал. Вместо этого…

— А я думал, что родственники королевы не станут говорить такое про своего короля? У нас за такое вообще бы в морду дали без всякого благородства!

Провинциальная невинность и здоровое негодование!

Рудольф словно на стенку налетел.

— За такое — что?!

— Дядюшка, при тетушке… неловко…

Румянец у меня на щеках был очень убедительным. А что от злоехидства — так докажите!

— Ничего, я полагаю, урона моей чести не будет, — оскаливается крыска.

Я пожимаю плечами, мол, как хотите, а потом выдаю дядюшке на ухо громким шепотом:

— Дядюшка, они говорили, что прелестям королевы вы предпочитаете прелести… юных мальчиков!

Да здравствуют демоны и полудемоны — лучшие актеры мира!

Рудольф покраснел. Побледнел. Побагровел. Поперхнулся. Закашлялся. И разразился таким потоком брани, что моя фразочка тут просто не играла. Еще бы! Такие подозрения на первого рыцаря страны!

Да такое не просто кровью смывается! Более позорного порока и не придумать! Холопы Светлого таких наравне с еретиками жгут!

Абигейль повторяет его расцветки, я благородно негодую. Потом Рудольф успокаивается, и я продолжаю добивать:

— Вот когда они начали, я специально уточнил у них, не ошиблись ли они, а потом вызвал обоих на дуэль! Я не хотел убивать, но маркиз Тирнен пытался задеть меня отравленным перстнем.

— Отравленным перстнем?

— Мы его нашли в присутствии секундантов. Полагаю, никто не будет отрицать, если вы расспросите…

— Обязательно расспрошу. Кто там…

— Виконт Моринар. Барон Лиррио и маркиз Леклер.

— А твой кто?

— Моим секундантом вызвался быть виконт Моринар. Дядюшка, мне жаль, что так получилось, но подобные намеки…

— Я не вижу на твоем лице раскаяния за то, что ты оборвал эти две юные жизни. — Тетушка почти шипит. — Юный Тирнен был единственным наследником своего отца…

— Ваше величество, так он все равно хотел убить себя! — искренне негодую я. — Вы же понимаете, что настоящий рыцарь и благородный человек может выпить яд только самостоятельно, он никогда не станет травить других! Тем более — кого ему травить-то в королевском дворце! — Абигейль закашлялась. Рудольф явно принялся прикидывать — кого тут можно отравить, и список был большим. — Так что его родителям лучше, что сын погиб на дуэли. Ведь самоубийство… грех-то какой! Не простит Светлый!

Крыть было нечем. Крыска вильнула хвостом:

— А виконт Муэрлат?!

— Ваше величество… неужели я должен был оставить без последствий такие слова в королевский адрес?! И к тому же не я потребовал дуэль до смерти!

— Я расспрошу секундантов, — вмешивается Рудольф. Дернул сонетку и кивнул лакею. — Приведите ко мне барона Лиррио и маркиза Леклера. Алекс, я тебя больше не задерживаю. Жду на ужине.

— Да, дядюшка. Тетушка, мое почтение…

Я склоняюсь перед Абигейль и удираю. И только в своих покоях, перед Томом, позволяю себе ехидно рассмеяться, вспоминая выражение лица тетки.

Крыска поняла, что ее загнали в угол. А подкопаться-то не к чему!

— А чего нам ждать теперь? — уточняет Том.

— Чего и раньше. Гадостей. И побольше, побольше. А еще — воскресного обеда у Моринаров.

* * *

Следующие три дня проходят спокойно. Я знакомлю Тома с Рене — и парни вроде как принимают друг друга, хотя со стороны и напоминают двух здоровущих кошаков. Приглядываются, принюхиваются…

Потом слегка спеваются — и меня тащат гулять.

В Храм.

Не верите?

А куда еще могут пойти трое здоровых молодых парней, чтобы приобщиться к столичной жизни?

Только туда!

Но судьба была жестока к нашему благочестию. По дороге нам попался бордель «У госпожи Элизы». И Рене любезно приглашает нас ознакомиться с городской достопримечательностью.

Знакомиться было с чем.