Месть Розы

- Эта гадость как ртуть. Попробуйте проглотить пару капель. Вреда не будет, но у вас это вряд ли получится: придется жевать. Ну ладно, принц Гейнор Проклятый, мы заключили сделку и первую часть я исполнил. Теперь ты должен вернуть то, что мне принадлежит. Ты обещал сделать это, прежде чем мы войдем в Вязкое Море.

Взгляд серо-зеленых глаз был прикован к мерцающему шлему. Это был взгляд человека, не знавшего страха.

- Верно, - говорит Гейнор. - Так мы договорились... - Он колеблется, точно раздумывая, не нарушить ли обещание, но решает, что больше выиграет, если исполнит его... - И, разумеется, я сдержу слово. - Он уходит с палубы вниз, возвращается с небольшим свертком, похожим на свернутый плащ, и отдает его штурману. На миг глаза того вспыхивают странных огнем, рот кривится в усмешке, затем лицо его вновь становится невыразительным. Со свертком под мышкой он возвращается к клетке и перебрасывается еще несколькими словами с ящером. Затем принимается отдавать команды:

- Впередсмотрящего наверх! Гребцы по местам! Парус поднять!

Штурман уверенно расхаживает по черному с желтым кораблю - опытный мореход, человек недюжинного ума и способностей, такой, каким и должен быть истинный капитан, - он подбадривает, насвистывает, шутит со всеми, даже с гигантским ящером, который, выбравшись из отпертой Черион клетки, вскарабкался потихоньку на нос и улегся там на палубе, глядя, как судно входит в узкий проход между скалами (указанный штурманом), где черные волны встречаются с белыми и легкая пена смешивается с висящими в воздухе каплями жидкого свинца. Нос корабля - острый, точно бритва, на манер бакрасимов полуострова Вилмир, - взрезает эту густую массу.

Теперь приказы хриплым ревом отдает ящер, а штурман передает их рулевому, и они входят в Вязкое Море, входят во тьму, входят в мир, где от неба, похожего на растянутую шкуру, отражаются все звуки и отголоски звуков, и кажется, будто голоса мириадов мучеников бьются в истерзанные уши, и за их гвалтом ничего нельзя расслышать. Они уже готовы просить принца Гейнора, который сам встал теперь у руля, развернуть корабль, ибо еще немного, и все они погибнут от этой пытки.

Но Гейнор Проклятый не внемлет. Мерцающий шлем ограждает его от буйства голосов, закованное в броню тело бросает вызов вселенной, ее природным и сверхъестественным силам и любой иной угрозе! Смерть никогда не страшила его.

Ящер храпит и машет лапами, штурман передает команды знаками, Гейнор поворачивает рулевое колесо то туда, то сюда, совсем понемногу, как умелая ткачиха - свое полотно, а Эльрик, зажав уши руками, ищет, чем бы их заткнуть, ибо страдания его невыносимы и мозг грозит лопнуть от боли. На палубу поднимается бледный, как призрак, Уэлдрейк...

...и шум стихает. Безмолвие смыкается над кораблем.

- У вас то же самое, - вздыхает поэт с видимым облегчением. - А я боялся, это вчерашнее вино. Или поэзия...

Пораженный, он взирает, как медленно кружит вокруг них слоистая мгла, возводит взгляд к небесам, с которых все еще катятся капли дождя, и без слов возвращается в кабину.

Вязкое Море колышется, и корабль медленно движется сквозь жидкий лабиринт. Ящер урча отдает приказы, штурман кричит, и Гейнор поворачивает к югу. Тварь судорожно машет перепончатой лапой, рулевое колесо крутится вновь, и судно плывет вперед. На лицах команды сумрачное ликование, они принюхиваются к запаху страха, исходящему от черных волн. Как псы - крови, они жаждут этого страха, втягивают в себя густой воздух, они чуют опасность и смерть, они пробуют ветер, как хлеб. А ящер со стоном отдает приказы, пасть его влажная от вожделения, и пар от дыхания клубится у темных ноздрей, ибо скоро его ждет пища.

- Хозяин, я голоден!

- Скоро, Кхоргах, уже скоро!

Волны перекатываются по палубе, подобно ртути, и кажется, что еще чутьчуть, и нос галеры завязнет в них. Наконец судно останавливает ход. Схватив веревку, ящер бросается в воду, растопырив лапы, и, едва натяжение разрывается, совершает очередной прыжок, волоча корабль за собой. На несколько мгновений вода сохраняет отпечатки, но нос взрезает волны, стирая их, а ящер уже движется дальше, фыркая от наслаждения, когда тяжелые капли падают на чешуйчатую спину.

Звуки отражаются откуда-то сверху и отдаются слабым эхом, так что кажется, будто они оказались в огромной пещере, живом воплощении Хаоса. Затем тварь возвращается, медленно карабкается на борт, вновь пробирается на нос и укладывается у самого бушприта, штурман становится рядом, а Гейнор берется за руль.

Эльрик, зачарованный, смотрит, как тяжелые капли с блестящей шкуры скатываются в море. В мутной мгле над головой появляются грязно-бурые и синие проблески - это солнце, не похожее ни на одно виденное ими прежде. Воздух такой густой, что они задыхаются в нем, как вытащенные на берег рыбы, и кто-то из матросов падает на палубу без чувств, но Гейнор ни единым движением, ни единым кивком не предлагает им остановиться. Да никто больше и не просит его об этом.