Месть Розы. Романы

Услышьте печальный призыв обреченного,
Ветра Гиганты изменчиволикие!
Граол и Миро, с ревом и стонами,
С горестным воем и смехом пронзительным,
Прочь унесите врага моего,
Словно листок, словно птицу подбитую.

Красные камни бессмертного Солнца,
Черной отравой сочащийся меч мой,
Боль и стенанья пустынь Ласхаара
Вы породите свирепую бурю.

Пусть же быстрее, чем стрелы в полете,
Пусть же стремительней молнии грозной.
Пусть, обгоняя сияние солнца,
Силы волшебные хлынут на землю!

Голос Эльрика прервался, а затем он воззвал ясно и высоко:

- Миро! Миро! Во имя моих отцов я зову тебя, Повелитель Ветров!

Почти тут же деревья в лесу неожиданно наклонились, словно гигантская рука пригнула их, и неизвестно откуда донесся жуткий вой. Все, кроме погруженного в транс Эльрика, вздрогнули.

- Эльрик из Мелнибонэ - загремел голос, подобный раскатам грома,- мы знали ваших отцов. Я знаю тебя. Долг наш семье Эльрика забыт смертными, но Граол и Миро, Повелители Ветров, помнят. Чем может Ласхаар помочь тебе?

Голос казался почти дружелюбным, но и гордым, отчужденным и внушающим благоговение.

Эльрик вскинул руки и забился в конвульсиях. Пронзительный крик вырвался из его горла. Затем он заговорил. Слова были чужими, нечеловеческими, страшно раздражающими слух и нервы окружающих. Выслушав, невидимый Повелитель Ветров заревел в ответ:

- Я сделаю то, о чем ты просишь.

Деревья нагнулись еще раз, и наступила тишина.

Кто-то из воинов чихнул, и тут же люди загомонили, зашумели, стряхивая оцепенение и ужас перед неизвестным.

Эльрик еще долго стоял неподвижно, словно статуя. Потом неожиданно его удивительные глаза открылись, он с легким недоумением осмотрелся и, сжав рукоять Приносящего Бурю так, что побелели костяшки пальцев, наклонился вперед и объявил людям Имррира:

- Вскоре Телеб К’аарн будет в нашей власти, мои друзья, а нам достанутся богатства дворца Никорна!

Вдруг Дувим Твар помрачнел и вздрогнул.

- Я не настолько искушен в тайном знании,- тихо сказал он,- но глазами души ясно вижу трех волков, ведущих стаю на битву, и один из этих волков должен умереть. Мне кажется, моя судьба ходит рядом.

Эльрик поморщился:

- Не беспокойся, Повелитель Драконов. Ты еще поживешь, подразнишь воронов и, может быть, успеешь истратить добычу из Бакшаана.

Но в голосе альбиноса не было убежденности.

Неожиданно Телеб К’аарн почувствовал себя неуютно в постели из шелка, расшитого шкурками горностая, и проснулся. Его терзало внутреннее ощущение близкой опасности, и чародей вспомнил, что накануне, несмотря на усталость, он потратил остатки сил в любовных играх с Итаной, и это вряд ли было разумно. Подробности улетучились из его памяти, но теперь, обеспокоенный тяжелым предчувствием, он и не пытался ничего вспомнить. Чародей поспешно встал и, натянув через голову одежду, побрел к посеребренному зеркалу, укрепленному на дальней стене спальни и ничего не отражавшему. По пути Телеб К’аарн пытался расправить свой наряд торопливыми движениями плеч - со стороны казалось, что великого волшебника заели блохи.

С затуманенным взором и трясущимися руками он занялся приготовлениями. Из глиняного сосуда- на скамье у окна стояло не меньше сотни таких емкостей - он извлек вещество, напоминавшее цветом высушенную кровь, смешанную с застывшим синим ядом черной змеи, которая обитала на самом краю света - в далеком Дореле. Чародей пробормотал короткое заклинание, затем высыпал порошок в колбу и швырнул сосуд в зеркало, прикрыв рукой глаза. Послышался звук удара, сильный и резкий, вспыхнул нестерпимо яркий зеленый свет и тут же погас. Зеркало ожило: серебряное покрытие начало дышать, мерцая и вспыхивая. Потом появилось изображение.

Телеб К’аарн знал, что отраженное событие случилось в недалеком прошлом: в зеркале был виден Эльрик, обращавшийся к Повелителям Ветров.