Месть самураев (трилогия)

Значит, я не ошибся, подумал Акинобу, не испытывая при этом никакой радости. В одной индийской книге он читал об оружии Богов, обладающих невероятной силой, сжигающих целые города и страны. Тот, кто привлечет их на свою сторону, тот и выиграет.

– Я не видел огненного катана, – соврал Акинобу и выпил еще пива.

Напиток ему нравился, к тому же он помогал запутать незнакомца, который о себе ничего не рассказал. Так обучены только ниндзюцу – ничего не говорить, а выспрашивать исподволь.

– Меня зовут Ига Исикава, – сказал Абэ-но Сэймэй, словно прочитав его мысли.

На самом деле Абэ-но Сэймэй понял, что ему не удастся разговорить собеседника, и он решил применить другой ход.

– Не тот ли Исикава, который покушался на жизнь нашего императора и был сварен заживо?

– Да, моего отца звали Гоэмон Исикава, – словно бы с удивлением ответил собеседник.

– Но я слышал, прошу прощения, что вместе с отцом погиб и сын.

– В последний момент мне повезло больше.

– Наму Амида буцу! – воскликнул Акинобу.

– Наму Амида буцу! – повторил Абэ-но Сэймэй. – Не выпить ли нам еще? – спросил он, опрокидывая кувшин, из которого вылилась всего лишь тоненькая струйка пива.

– А куда спешить? – удивился Акинобу. – День длинный! – на какое-то мгновение почувствовал, что опьянел, алкоголь дал о себе знать: вдруг все стало легко и просто.

Харчевник живо притащил кувшин побольше. Этот сорт пива был очень странным – темным и тягучим, как гаоляновое масло. Но самое интересное заключалось в том, что Абэ-но Сэймэй расплатился с харчевником даяном[364]. До недавнего времени китайские монеты были запрещены. Не значит ли это, что Ига Исикава – шпион Поднебесной? Но это не суть важно – по крайней мере, не сейчас, когда они оба сидят и пьют хорошее, доброе пиво. Как же мне его обхитрить? – думал Акинобу.

– Действительно! – воскликнул Абэ-но Сэймэй. – Мы, кажется, нашли то, что искали.

– За смелых и неподкупных!

Впрочем, тост был всего лишь данью вежливости. Кто из нас смелый и неподкупный? – подумал каждый их них. Кажется, я! – гордо решил Абэ-но Сэймэй. Или я, – взял чашку с пивом Акинобу.

Коварство владеет миром, в свою очередь решил Акинобу, цедя пиво, которое оказалось очень и очень вкусным – вкуснее предыдущего. Если бы он знал, что светлоглазый Абэ-но Сэймэй специально заказал такое пиво, он бы не удивился. Просто это пиво валило с ног и развязывало язык.

– Отец мой был кёданом[365]. Он умел хорошо слушать и прыгать. Его ценили в клане пятидесяти трех Кога. Слышал о таких? – в голосе Абэ-но Сэймэй прозвучали нотки гордости.

Абэ-но Сэймэй специально представился именем Ига Исикава, который существовал в реальности. Это был один из приемов, чтобы разговорить собеседника, не усугубив собственного положения. Настоящего Ига Исикава казнили химицу сосики еще во времена императора. Потом Тайный сыск императора разогнали – так что концы надежно были спрятаны в воду.

– Откуда? Я всего лишь бедный крестьянин, – скромно ответил Акинобу, опустив голову, и добавил, уловив недоверчивый взгляд: – В детстве я два года обучался в буддийском монастыре, но потом вернулся в деревню – надо было помогать родителям.

Честно говоря, он не помнил имени Гоэмон Исикава в списках Совета Сого. Но возможно, его отец был рядовым исполнителем. К тому же Акинобу смутил тот факт, что кёданами чаще становились самураи самых разных рангов. Их нанимали в зависимости от задания на один день или на три луны. Но кёдана очень редко использовали в качестве убийц. Для этого предназначались синоби[366], да и то не всякие, а только пригодные для этого люди. Если его отец умел хорошо прыгать, значит, он был не кёданом, а синоби.

Абэ-но Сэймэй тоже улыбнулся, давая понять, что он ни капельки не верит собеседнику. Действительно, Акинобу был похож на крестьянина так же, как горный монах на императора. Такой взгляд бывает только у самураев. А воли ему не занимать, подумал он. Надо быть осторожным.

– Видать, ты здорово разбогател, раз ходишь по харчевням в такие времена?

– Да… – очень просто объяснил Акинобу. – Я староста трех деревень. Теперь я работаю на новых хозяев. Они хорошо платят. Но ты отвлекся.

Если он врет, подумал Абэ-но Сэймэй, то искусно, ибо я не могу поймать его на лжи. Он внимательно посмотрел на Акинобу и пришел к выводу, что тот действительно может быть старостой трех деревень, работающих на арабуру. Но тогда я зря рассказываю ему байку – он донесет на меня, и Абэ-но Сэймэй невольно сделал движение, которое не ускользнуло от казалось бы ленивого взора Акинобу – схватился за пояс, где у него был спрятан узкий, острый индийский нож.

– Прости, отвлекся, – согласился он, оправившись от неловкости. – Нас загнали в горы Хидзи‑яма, но мы были так ловки, что перепрыгивали через пропасти, и враги не могли за нами угнаться. Сотни их полегли в горах, прыгая за нами.