Месть Танатоса

Подделку не смог бы обнаружить самый опытный пограничник. Это был первый паспорт, изготовленный в лаборатории Науйокса. Он также обладал удивительной способностью подделывать любой почерк, причем для этого требовалось всего несколько минут. Однажды Алик вручил фельдмаршалу Кейтелю доклад, написанный почерком фон Паулюса, вполне серьезно заявив, что он только что получен из Москвы, где находился в плену главнокомандующий шестой армией, разгромленной под Сталинградом, и с удовольствием наблюдал замешательство штабистов. Только очень опытный психолог, конечно им оказалась Маренн, изучив с помощью графолога настоящий почерк Паулюса, разоблачила «шуточку» Науйокса.

В связи с сужением границ рейха вся основная деятельность по выполнению операции «Бернгардт», —. свое название эта операция по изготовлению фальшивых денег и документов получила по имени одного из сотрудников Науйокса, штурмбаннфюрера СС Бернгардта Крюгера, непосредственно ответственного за техническое решение вопроса, — сосредоточилась на территории лагеря Заксенхаузен.

Скорцени организовал недалеко от Заксенхаузена, в замке Фриденталь, свой тренировочный центр для подготовки диверсантов и разведчиков. Он был главой этой разведывательной школы, а заодно распоряжался специалистами, выбираемыми из числа «курсантов» школы, которые занимались изготовлением фальшивой валюты в лабораториях: граверами, художниками, наборщиками.

В школе же готовили и тех, кто потом на черных рынках Европы скупал за фальшивые купюры твердую валюту, золото, брильянты, открывал анонимные вклады в банках, осуществлял контрабандную покупку оружия в странах, где процветало движение Сопротивления, — это же оружие использовалось потом в операциях против партизан.

Все скупленные ценности подвергались скрупулезному учету и проверке и в строжайшей секретности переправлялись за рубеж, на подводных лодках адмирала Денница, к Южной Америке — для нужд будущей Германии.

И вдруг — вызов к фюреру и срочный приказ: во что бы то ни стало отстоять город Шведт и задержать русских на Одере. Скорцени назначался комендантом города и командующим дивизией СС, составлявшей ядро его гарнизона. В это же время бригадефюрер Шелленберг направил Науйокса в Дрезден для эвакуации находившихся в Дрезденской галерее произведении искусства.

По дороге в Шведт Скорцени думал о Маренн. В последнее время они виделись редко—не было времени.

— Ты должна знать, что я люблю тебя, — сказал он ей, когда узнав, что он уезжает на фронт, она примчалась из клиники Шарите на своей маленькой «альфа-ромео», рискуя собой, под бомбежкой, чтобы проводить его.

— Я знаю, — ответила она необычайно искренне. Пожалуй, впервые за все годы она действительно говорила с ним от сердца, ничего не скрывая. — Никто и никогда не любил меня так, как ты. Ни один из тех, кого я знала до тебя, не смог бы сделать для меня большего — не на словах, а на деле — вытащить из самого ада. Ты любил меня не ради себя, не ради собственного удовольствия, а ради меня самой и моих детей. Я была плохой подругой, — она потупила взгляд.

— Неправда, — он поднял ее лицо и, глядя в ее усталые, покрасневшие от бессонных ночей у операционного стола глаза, произнес: — Ты заставила меня понять, что значит по-настоящему любить женщину, — и крепко поцеловал ее в губы.

Она перекрестила его, как сына когда-то, католическим крестом слева направо и прошептала: — Храни тебя Бог…

* * *

Одер у города Шведта полноводен и напорист, словно торопится донести себя к Балтике. Когда Скорцени прибыл в Шведт, положение города было критическим. Обескровленный гарнизон держался из последних сил.

Чтобы сохранить немногочисленных оставшихся в живых защитников крепости, а также мирных жителей, ринувшихся вон из города в предчувствии его сдачи, Скорцени вынужден был пойти на жестокий, но необходимый шаг.

Приказав организовать немедленную эвакуацию гарнизона и населения города, он затем хладнокровно распорядился открыть шлюзы приодерских каналов и затопить все пространство перед наступавшими советскими войсками. Холодные потоки одерского шквала обрушились на город. Конечно, спасти всех не удалось. Но это была единственная возможность на некоторое время задержать наступление Жукова и дать возможность основным войскам закрепиться на новых позициях.

Почти последними из затопленного города выбрались сам оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени и его адъютант штурмбаннфюрер СС Фридрих Раух. Вернувшись в Берлин, Отто Скорцени узнал, что ему присвоено звание штандартенфюрера СС.

Русские танки форсировали Одер — но только в последний день января, не раньше. А через три дня Берлин подвергся самому сильному налету за всю войну. Почти тысяча американских бомбардировщиков сравняла с землей центральную часть города.