Месть троянского коня

Поддерживая Гектору голову, Ахилл осторожно прижал горлышко к его губам и влил в полуоткрытый рот несколько капель. Тот глотнул, потом уже сам жадно потянулся к фляге и выпил не меньше половины ее содержимого.

— Как хорошо, что ты взяла с собой воду! — воскликнул базилевс — Он умирал от жажды!

— Такие фляги у амазонок всегда с собой, — сказала Пентесилея, подавляя внезапное и совершенно непонятное ей желание закрыть лицо руками и позорно расплакаться.

— Ахилл! — теперь Гектор говорил гораздо яснее. — Мои жена и сын?..

— Их увезли ахейцы, — ответил Пелид, понимая, что ложь недопустима, а молчание убьет Гектора скорее, чем самая жуткая правда. — Они живы, поверь!

Гектор глухо застонал, на миг прикрыв глаза.

— Мы найдем их, даю слово! — воскликнул Ахилл. — Держись, слышишь!

— Я держусь… Мои отец и мать? Остальные?

Голос героя был очень слаб, но говорил он достаточно твердо, видимо, вполне владея собой. Несколько глотков воды в полном смысле вернули его к жизни.

Ахилл ответил, не отводя глаз:

— Царь Приам убит. Убит Полит. Поликсена покончила с собой, чтобы не попасть в рабство. Кассандру, наверное, тоже увезли… Царица Гекуба жива, и ты скоро увидишь ее. Живы Деифоб и Троил, хотя Деифоб серьезно ранен. Город разрушен. Я говорю тебе все, как есть, потому что ты это вынесешь. А сейчас нам нужно идти.

— Ты не один? — Гектор с трудом перевел дыхание. — Кто с тобой?

— Пентесилея.

Герой всмотрелся. После того, как он столько времени провел в полной темноте, к нему только теперь стало возвращаться зрение — сначала он видел лишь смутные силуэты. Узнав амазонку, он вновь попытался улыбнуться.

— Конечно… Чаша… Поэтому ты жив.

— Я жив потому, что был еще нужен. Только я нужен был здесь раньше. Но хорошо, что успел хотя бы сейчас. Идем.

Ахилл осторожно набросил на полунагое, прикрытое лишь обрывками хитона тело друга свой плащ и встал на ноги, со всей осторожностью подняв драгоценную ношу.

— Опять тебе таскать меня на руках! — прошептал Гектор и закрыл глаза.

— Ахилл! — сказала вполголоса Пентесилея. — Послушай… Ты и сам видишь: стрелу надо вынуть сейчас — она прошла над самым сердцем… Его нельзя долго нести — кровь может протечь внутрь груди. Есть здесь где–нибудь вода, чтоб хотя бы промыть раны? Моя фляжка почти пуста.

— Вода есть неподалеку. Если только бассейн не разрушен. Пошли.

Коридор, по которому убегали Троил и Андромаха с Астианаксом, был цел, его лишь в некоторых местах наполовину завалили рухнувшие стропила и листы кровли. Там не было огня и уже почти не осталось дыма. Дальше, в зале с мраморными статуями, где все обрушилось и все, что могло гореть, сгорело, метались хищные птицы. Из–под обломков виднелись чьи–то тела, странным, жутким образом раскиданные среди кусков скульптур и ваз.

Еще лестница, еще переход. Ахилл не был уверен, что идет, куда нужно, но вышел прямо в центральный зал. Кровля почти вся обвалилась, обгоревшие стропила валялись на полу, свисали сверху, пепел и гарь витали в воздухе. Но бассейн, с одной стороны заваленный головешками и мусором, с другой стороны был чист. Ахилл ногой попробовал воду и понял, что акведук работает: вода была теплая!

— О боги, благодарю вас! — воскликнул он.

Герой снова опустился на колени, снял с раненого свой плащ и обрывки хитона и осторожно окунул его в воду.

Когда грязь и кровь были смыты, оказалось, что ран на теле больше, чем казалось вначале. На груди справа багровел косой след от удара мечом, в правую руку выше локтя тоже глубоко вошел наконечник меча или копья, оставив рану, после промывания вновь начавшую слабо кровоточить. Одна стрела попала в шею, и Гектор в пылу боя вырвал ее, едва заметив. Но и эти ранения не представляли бы серьезной опасности, если бы не стали все вместе причиной огромной потери крови. Страх Ахилла вызывала только торчавшая с левой стороны груди стрела.

— Она прошла над сердцем на расстоянии в два пальца, — сказал он, прощупывая кожу вокруг ранки и затем медленно поворачивая Гектора на бок и осторожно трогая спину там, где стрела могла выйти, но не вышла наружу.

— Плохо? — спросила Пентесилея, опускаясь рядом с Ахиллом на каменные плиты пола.

— Самое паршивое, — проговорил Пелид, — это две вещи: во–первых, у нас нет никаких снадобий, останавливающих кровь и очищающих раны. И еще хуже — стрела локрийская.

— И что это значит? — спросила амазонка. — Они что, не умеют крепить наконечники?

— Ты поняла правильно. Стрела в ране двое суток. За это время жилы, которыми приделан наконечник, могли размякнуть и ослабеть. Если же он останется в ране, то…

— То мне конец… — прошептал Гектор. — Но выбора ведь нет. Вынимай ее, братец!

Ахилл вздрогнул. Братцем за всю жизнь называл его только один человек: Патрокл Менетид!

— Терпи, милый! — ответил он другу. — Сперва мне нужно решить, чем остановить кровь, и… О, ну какой я же остолоп! Аптека!

Он хлопнул себя по лбу и с прежней осторожностью опустил раненого на свой расстеленный плащ.

— Пентесилея! Мне нужно найти кое–что в нижнем этаже. Побудь с Гектором и следи, чтобы сюда не подобралось зверье.