Месть троянского коня

— Перестань, наконец, говорить глупости! — воскликнул Приамид–старший. — То есть все, что ты сейчас сказал, как раз очень умно и правильно, и я начинаю верить, что все это возможно. Но не смей спрашивать моего позволения на то, что давно уже — твое право: мой отец, если помнишь, сказал тебе, что в Трое ты теперь навсегда свой. Не поступлю же я против воли покойного отца?

— Эвоэ! Мы отстроим Трою! — завопил юный Троил, вскакивая. — Эвоэ! Она будет еще лучше, чем раньше, и проклятущие ахейцы полопаются от злости! Хоп, хоп, хоп!

И он завертелся и запрыгал на месте. Но места было слишком мало, и мальчик тут же зацепил ногой самодельный треножник, так тот едва не рухнул вместе с варившейся на нем похлебкой. Елена, как и накануне, занятая стряпней, едва успела подхватить полный чан. В одной руке у нее был, по счастью, кусочек овчины, другую она сильно обожгла и вскрикнула от боли, но не выпустила ручку драгоценной посудины.

— Троил, угомонись! — прикрикнула на младшего сына Гекуба. — Ты ведешь себя, как неразумный ребенок… Я тоже верю, что мы возродим нашу Трою, я совершенно уверена, что отыщутся Андромаха с Астианаксом, верю, что, возможно, живы и другие наши родные. И остальные верят. Но что будет, если мы все сейчас запрыгаем по шатру, будто барашки?

В это время полог откинулся и вбежала Авлона, которая, по приказу Пентесилеи, несла дежурство возле шатра.

— К нам кто–то едет! — закричала она. — Судя по тому, как сидит в седле, это наша, амазонка…

— Должно быть, Крита, — сказала Пентесилея, вставая. — Как раз вчера я приплыла бы с Ламеса, закончив искупительные молитвы, если бы мне не пришлось уплыть днем раньше. Она, наверное, приехала меня встретить, увидела, что обычное место на берегу пусто, отправилась сюда и увидела, что города нет…

Царица оказалась права. Ее юная оруженосица прискакала из Темискиры днем раньше и, напрасно прождав на берегу до рассвета, пустилась на поиски. Увидав сгоревший и полуразрушенный город, она всерьез испугалась за Пентесилею: что, если та вмешалась в битву и погибла? Поэтому, встретив царицу живой и невредимой, девочка даже завизжала от радости.

— Я тоже рада тебе, моя Крита! — сказала Пентесилея, обнимая юную амазонку. — Без тебя мне будто чего–то не достает. Хотя сейчас я, наверное, богаче всех, кто здесь находится. Здесь все что–то потеряли, что–то очень дорогое, и только я одна не потеряла, а обрела… И еще: теперь нам дорог каждый воин, а ты — еще одна секира.

— Я готова служить тебе, госпожа! — ответила Крита. — Совет принял твою просьбу об отъезде из Темискиры и согласился избрать новую царицу, несмотря на совершенный тобою обряд искупления. Раз ты сама так хочешь… Скорее всего, изберут Аэллу. Но… — тут она запнулась, — но все очень жалеют, что ты уходишь.

— Я ухожу к своему мужу, — сказала амазонка. — Многие так уходили. Ну, не многие, но некоторые… Привяжи коня, Крита, и идем в шатер. Отдохнешь с дороги, а вечером будешь дежурить. Здесь опасно не выставлять караул: кругом хищники и неизвестно, кто еще — а здоровых среди нас мало.

В этот вечер на ужин ели мясо козы, подстреленной Критой еще накануне, неподалеку от мыса, и выпили по несколько глотков хлебного вина, которое оруженосица привезла из Темискиры. А ночью разразился сильнейший шторм, и сумасшедший ветер набросился на шатер, норовя вырвать из земли слабо вбитые колья и лишить уцелевших троянцев единственного убежища.

— Нельзя допустить, чтобы шатер сорвало! — крикнул Ахилл. — На таком ветру, при таком холоде, раненые долго не выдержат! Нельзя, чтобы погас очаг!

Он встал меж двух опор шатра, раскинул руки во всю ширину и ухватился за обе опоры, удерживая их вертикально. Пентесилея вцепилась в третью опору, Троил с Терситом поддерживали четвертый столб. Крита, Авлона, Елена, Гекуба с разных сторон старались придавить к земле края полога, которые то и дело вырывало из рук, и тогда шквалы ливня влетали в шатер, грозя залить пламя, тлеющее в очаге.

Море ревело и выло, будто с кем–то билось насмерть. Вздыбленное, оно отвоевало у берега десятки локтей, и темные, в рваной пене валы подступали вплотную к утлому убежищу людей. В грохоте волн, в истерических воплях буревестников, метавшихся над стихией и то и дело сметаемых ветром, как клочья дыма над очагом, в отдаленном грохоте грома, особенно страшного зимою, когда гроза бывает так редко, — во всем этом могучем, грозном хоре людям мерещился рев морских чудовищ и хохот ночных демонов, пожелавших добить упрямый Приамов род и тех, кто остался ему верен.

— Нас зальет и утопит! — вскричала Гекуба в отчаянии. — Надо отсюда уходить!

— Нет! — Ахилл стоял, как вкопанный, поддерживая опоры шатра, которые буря, будто живая, пыталась вырвать из его рук. — Берег высокий и море далеко. Оно не может достать нас здесь. Пускай кто–нибудь выйдет и посмотрит, насколько близко подступила вода.

Троил, пригнувшись и приоткинув полу шатра, вылез из него и почти тут же вкатился обратно.