Месть в конверте

— Никогда не руководствовались. И очень глупо с нашей стороны. Но тогда мы были молодые, горячие… Безмозглые. Рисковали почем зря. А сейчас хочется верить, что все же немного мозгов у нас появилось…

— Послушай, ну мы, конечно, стали пожилыми зубрами, но все же порох-то у нас еще остался, а? В наших пороховницах?

— Пороху хватит, — подмигнул Грязнов, похлопывая себя по пояснице.

— Ладно, хватит болтать, — сказал Турецкий. — По-моему, мы приехали.

Вячеслав Иванович молча достал из кобуры пистолет Макарова.

— Слав, да перестань. Ну что ты готовишься, как на войну!

— Ладно-ладно, — прохрипел тот. — Не учи ученого. У тебя работа интеллектуальная — концепции там, теории, дедукция. Разговоры разные, разоблачения. А мы, понимаешь, народ простой, наше дело преступника брать. Так что иди себе тихонько за мной и не мельтеши, — закончил Грязнов, заходя в подъезд.

— Дверь заперта. Мы не знаем код, — горестно пожаловался Турецкий.

— Ну это же старо как мир! — научил его Грязнов. — Ты что, телевизор не смотришь? Самые стертые клавиши и есть те самые, кото…

Но он не успел закончить свою менторскую тираду, потому что тяжелая дверь отворилась и через нее просочилась крохотная смешная девочка лет шести, с огненно-рыжими косичками.

— Ты видишь, — шепнул Грязнов, вставляя ногу в образовавшийся проем. — Рыжие не дремлют! У нас везде свои кадры.

Чувствуя себя героями остросюжетного кино, друзья двинулись вверх по лестнице.

Однако их ждало разочарование. В квартире номер 32 явно никого не было. Одинокий звонок разносился по всем ее углам, но некому было ответить на него.

— Вы это… к кому? — испуганно скрипнул старушечий голос за спиной.

— Мы, бабуля, из уголовного розыска, — несколько упрощая формулировку, ответствовал Грязнов, доставая и протягивая бабуле удостоверение. — А скажите-ка нам, как нам найти Виктора Жаворонкова?

— Ой, неужели натворил чего Витюшка? — охнуло ветхое привидение, материализуясь в типичную дворовую старушенцию в платочке и бесцветном халате.

— Не-ет, — заверил ее Вячеслав Иванович. — Ну что-о вы. Просто он проходит свидетелем по одному очень-очень важному делу.

— А-а, — шамкнула бабуся.

— А вы давно его видели?

— Да с тех пор, как папка-то его опочил, царствие небесное Георгию Федоровичу, Витюшка-то здесь и не живет.

Сыщики переглянулись.

— А мамка, та еще раньше сбежала. Говорят — с любовником, прости господи…

— А где же он живет? Виктор-то?

— А бог его ведает! Я знаю только, что приходит он где-то в неделю раз и выходит завсегда с котомкой. Я думаю, — старушка конспиративно понизила голос, — что он продает книги. Книг-то у Георгия покойного было видимо-невидимо! Видно, деньги сынку надобны.

— Спасибо вам, уважаемая, — молвили хором оба детектива, но вошедшая в раж бабуля продолжала:

— Вот ведь удивительное дело! Георгий, царствие небесное, такой положительный был человек, такой спокойный, вежливый… А семья у него какая-то, — бабка вновь понизила голос до заговорщицкого, — сумасшедшая! Что жена, что сын…

Она готова была говорить еще, но Турецкий и Грязнов узнали все, что им было нужно, и поэтому поспешили распрощаться.

— Ну что ты об этом думаешь? — спросил Александр, когда оба они вышли на улицу.

— Здесь нужно поставить засаду. — Грязнов был озабочен. — Если он появится, то сразу…

Вячеслав сделал жест хватательного характера, такой эмоциональный, что неведомый пока взрывник, если бы мог его увидеть, наверняка бы испугался и сдался без боя.

— Да, это можно, — лениво согласился Турецкий. — Людей-то хватит?

— Обижаешь! Дам лучших из лучших.

— Но беда вся в том, что он может, как назло, не появиться здесь еще неделю, а то и две. А у нас нет столько времени.

— А ты уверен, что это именно он?

— Что «он»?

— Наш взрывник.

— Ну уверенным быть нельзя ни в чем, — проговорил Турецкий. — Но посуди сам: ведь все сходится очень удачно. Странный ребенок, мозги не на месте. Несчастная любовь, Чечня. Там, поди, насмотрелся всякого разного — и совсем крышей поехал. А тут приезжает домой — папа кончает с собой. Спрашивается, почему? А потому что мама ушла к другому. А к кому же это к другому? А вот к тому самому генералу Евгению Ивановичу Смирнову, который папу покойного так несправедливо обижал.

— А два ученых?

— А два ученых, Славочка, — резко осклабился Александр, — как две шахматные фигурки в этой большой гэбэшной партии. Хочу — пожертвую, хочу — сохраню, а хочу — сниму с доски и собственными зубами деревянную башку отгрызу. Будто они и не живые люди!

— Н-да… Невесело! — хмыкнул Вячеслав.

— Какое уж там веселье! Ну так и вот, в нездоровом мозгу нашего дорогого друга Витька рождается идея мщения. Может быть, он читал когда-то «Графа Монте-Кристо». А может, и не читал. Неважно.

— Почему именно бомбы?

— Славик, так ведь он же сапер! Он говорит с бомбами на их языке. Ну и еще, возможно, что-нибудь по телевизору услышал. Метод-то ведь совсем не новый, даже очень популярный нынче. Возьми вот хоть ту же Австрию.

— Да, в принципе все, что ты рассказываешь, звучит логично.

— Ну да, по-моему, тоже.

— Так что ты скажешь, будем ставить здесь засаду?