Месть в конверте

— Александр Борисович, — вступил в разговор Соколов, — я не хотел вмешиваться в ваш разговор, но мне тоже кажется, что вам не нужно подвергать себя…

— О’кей, твое мнение засчитано и внесено в протокол допроса, — быстро проговорил Турецкий. — Дальше.

— Террорист с заложниками находится в холле, — сказал Соколов. — Здание огромное и пустое, есть запасной выход, вот он, смотрите, на плане.

— Вы сможете зайти туда бесшумно?

— Не совсем бесшумно, но из вестибюля террорист не услышит. Особенно если будет занят разговором.

— Хорошо. Но он может захотеть проверить здание.

— Ни в коем случае. Он не оставит заложников, ведь они — его козырь. А таскать их с собой на обход музея технически сложно и рискованно.

— Значит, он вместе с ними прикован к батарее в холле?

— По сути дела, да.

— Насколько я помню музей, там в центре большая парадная лестница. Вы можете бесшумно ее занять?

— Да. Но мы не можем ворваться в холл: он успеет взорваться и заложники вместе с ним.

— А если снайпер? — спросил Турецкий еле слышно, прячась от Наташи. — Снять его? Не думали?

— Думал, — так же беззвучно ответил Соколов. — Очень большая степень риска.

— Тогда остается одно: я заговариваю ему зубы и пытаюсь завладеть взрывателем. Не знаю, сколько уйдет на это времени, но…

— Это неважно, — перебил его майор. — Через минуту после того, как вы зайдете в музей, мы уже завладеем парадной лестницей. Но вы будете там, внутри. Вы будете лучше понимать ситуацию. Значит, вы дадите нам сигнал…

— Я понял. Я сам выбираю, когда вам лучше его брать, исходя из ситуации. Мы выберем пароль…

— Какой?

— Какое-нибудь нестандартное слово. Например, «фортуна». По этому сигналу вы его берете. Саперы с вами?

— А как же!

— Ну вот и все. Славик, соединяй.

— Черт бы тебя побрал, авантюрист хренов! — бурчал Грязнов, набирая телефонный номер. — Фортуна ему, видишь ли, улыбается.

— Виктор, ты слышишь меня? Это Саша Турецкий. Что ты решил?

— Я жду вас. Но, надеюсь, вам не придет в голову взять с собой оружие?

— Конечно нет, не волнуйся, — мягко сказал Турецкий, причем Грязнов глухо застонал. — Я буду без оружия, — продолжал Александр. — Санитары смогут войти со мной?

— Да, но чтоб без шуточек. Я держу руку на кнопке! Одно лишнее движение — и взрываю всех к гребаной матери! Помните.

— Не волнуйся, все будет честно. Я подойду к двери и постучу три раза. Ну? До встречи!

— Жду вас.

Турецкий дал отбой.

— Ну что, ребята, с Богом! Обниматься не будем, чай, пока не похороны.

Грязнов стал еще серее лицом.

— Ладно, Сашок, ни пуха. Соколов, готов?

— Одну секунду. Извините.

Соколов зашел Турецкому в тыл и прикрепил что-то крохотное сзади на его пиджак.

— Вот теперь готов.

— Это жучок? Как я не подумал? Молодец.

— Возьмите, Вячеслав Иванович. — Соколов протянул Грязнову миниатюрный приемник. — Теперь вы услышите все, что происходит в холле.

— Ну? Готовы?

— Да.

— Пошли!

Глава двадцать третья

Надрывно взвыла сирена, завизжали покрышки, и машина «скорой помощи» на большой скорости отъехала от оцепленного здания музея. Минутой раньше Грязнов спросил врача, молодого, но уже удрученного жизнью, с ранней лысиной:

— Ну что с ней?

Когда доктор поглядел на него, Вячеслав заметил, что у него красные, как у зайца, воспаленные бессонницей глаза.

— Рана сама по себе нестрашная. Сквозная в плечо. То, что она без сознания, — это просто обморок. Дамочка гиперэмоциональная, судя по всему. А вот крови потеряла много.

— Но она выживет?

— Вы же знаете, гарантии никто не дает. Но шансы довольно крепкие.

Впервые за это долгое утро Слава Грязнов почувствовал нечто вроде облегчения. Но в ту же секунду вспомнил про Сашку, про старинного друга Турецкого, оставшегося один на один с террористом, вооруженным смертоносным тротилом. И вдруг с такой убийственной остротой ощутил собственную беспомощность, что едва не зарычал, словно от боли. От него сейчас ничего уже не зависело: он даже не мог переговариваться по рации с группой захвата, ведь они в эту минуту уже, возможно, лежали, притаившись, на главной лестнице, не дыша, не шевелясь, не привлекая к себе внимание преступника. Грязнов не знал, где они, но предполагал, что уже вышли на условленную позицию.

Теперь оставалось выжидать, а это было труднее всего. Нет, разумеется, его не волновало, кому достанутся лавры, кто будет считаться руководителем операции — он, майор Соколов или Турецкий.

Просто очень хотелось помочь другу в беде. А вместо этого приходилось ждать.

Гигантские щипцы бесшумно перекусили навесной амбарный замок, словно садовые ножницы черенок хризантемы. Маскированный боец всунул под дверь фомку и сделал легкое, уверенное движение, подобное тому, каким ловкий дантист снимает с зуба коронку. Дверь негромко хрустнула и отворилась.

Майор Соколов махнул рукой, и «маски-шоу» ринулись в дверной проем. Отныне все разговоры закончены, единственным средством для обмена информацией становится язык жестов — скупых, четких, отточенных за годы совместной работы.