Месть волчицы

— О, ну надо же, — сладким голосом поет Соня, сделав испуганные глаза. — А с виду такой молодой!.. Умеет же эта нечисть некромантская надевать на себя личины, чтобы дурить честных людей!

Неизвестно, слышит ли эти последние слова Муир, которого стражники уводят куда-то в боковую улочку, судя по всему, к городской тюрьме, но внезапно он разражается новым потоком проклятий. И в несвязных выкриках его Соня различает угрозы, явственно направленные в адрес некой рыжей ведьмы, возомнившей о себе невесть что, и которая, несомненно, поплатится за все то зло, которое причинила честному, ни в чем не повинному жрецу Волчицы. Изо всех сил стараясь скрыть довольную ухмылку, — у нее даже губы начинают болеть от нечеловеческого усилия, — Соня с серьезным видом отвечает на все вопросы стражника, объясняет, что прибыла в Коршен, чтобы попытаться наняться к кому-нибудь из купцов в сопровождение каравана, потом уплачивает положенную мзду, которая оказывается довольно высока для столь захолустного городишки, и спрашивает, где ей лучше поселиться в Коршене.

Совсем не обязательно, что стражник даст хороший совет, поскольку им, как правило, приплачивают владельцы постоялых дворов, чтобы путников они направляли именно туда, и заведения эти отнюдь не оказываются из разряда хороших или дешевых… Но сейчас начинает смеркаться, времени на долгие поиски у Сони нет, и ей для ночлега сгодится любое место. А назавтра можно будет подыскать что-то получше. Поэтому она безропотно следует указаниям стражников, и в конце концов петляющие узкие улочки выводят ее на небольшую площадь, где, судя по всему, устраивают городскую ярмарку. Здесь, на том углу, где на площадь выходит улица Прядильщиков, Соня и обнаруживает искомый постоялый двор «У золотой овцы».

Проследив, чтобы конюхи как следует позаботились об ее Искорке, девушка договаривается о комнате на ближайшие пару дней и, спустившись в обеденную залу, садится за стол в ожидании вина и заказанного жаркого.

На Коршен уже опустилась ночь. Небо по-прежнему остается затянутым густыми низкими тучами, однако Соне ни к чему видеть луну своими глазами, дабы следить за временем. Она и без того знает, что до осеннего равноденствия остается еще три дня.

Глава шестая

Наутро Соня окликает хозяина постоялого двора. Как оказалось, имя его Тверик. Жилистый и худощавый, весь какой-то подобравшийся, напряженный, повадками он напоминает скорее воина, нежели тавернщика. Впрочем, никто не мешает ему оказаться стражником-отставником. Кто знает, в этом Коршене, чем принято заниматься бывалым воякам, после того как им наскучит махать мечом.

— Что-то пустовато у тебя, как я погляжу, — оглядывает Соня полупустую залу. Вчера здесь было куда больше народу, но похоже, то были местные, зашедшие пропустить кружечку-другую вина, а на ночлег мало кто остался. По осени, в пору ярмарок, базаров и расцвета торговли после сбора урожая, следовало бы ожидать куда большего наплыва толпы…

— Не скажите, медина, — хозяин постоялого двора награждает ее осторожной улыбкой. В недружелюбии его не упрекнешь, но какая-то настороженность чувствуется. Он все время меряет ее глазами, но не как понравившуюся женщину, а скорее, как один поединщик другого. И Соню это немало удивляет. За свою жизнь ей довелось побывать на тысячах постоялых дворов, но, пожалуй, нигде ее не воспринимали вот так, словно некую скрытую угрозу. Или, может, парню просто не нравятся женщины с мечом? Профессиональная ревность…

— Иной гость дорогого стоит, — как ни в чем не бывало продолжает Тверик. — К тому же это ненадолго. Через пару дней здесь будет не протолкнуться. Так что за «Золотую овцу» можете не тревожиться, медина.

Это непривычное обращение «медина» режет ухо. И Соня не сразу вспоминает откуда оно взялось, а затем, сообразив, внутренне дергается, хотя и не может осознать причин охватившей ее тревоги. Это обращение к женщинам благородного достоинства вышло из употребления много лет назад, и ей лишь пару раз доводилось встречать его в книгах. Впрочем, само по себе слово не несет никакой угрозы, и в том, что странный содержатель постоялого двора вздумал выражаться подобным образом, нет ничего пугающего. Просто весь этот город Коршен и порученная ей миссия действуют Соне на нервы, заставляют держаться настороже, — вот она и обращает внимание на всякие пустяки.

Она улыбается Тверику, стараясь, чтобы в улыбке ее он не прочел ничего, кроме искренней к нему расположенности.

— Через пару дней, говоришь? Интересно, застану ли я еще эту толпу… Очень не люблю, когда на постоялом дворе полно народу, — объясняет она, чтобы внезапный интерес ее не показался подозрительным. — Когда же это случится?..

— Через три дня, после равноденствия, — как ни в чем не бывало поясняет Тверик. — Ярмарка начнется.