Месть вора

И помощь пришла. Словно подъемным краном его подцепили за пальто и поволокли навстречу двум фарам – на свет двух маяков. Леонид попытался двигать ногами. Не получилось. И тогда он застонал.

– Не ной. Не подохнешь, – обнадежил его тот же голос, который приказывал подниматься. – Полезай…

Он понял, что его заталкивают в машину.

– Полеза-а-ай, твою мать!

Леонид ощутил несильный, чисто символический пинок под зад и заставил себя сконцентрироваться, забраться на заднее сиденье довольно просторной внутри иномарки. Не «Нивы» – это уж точно – и не «фольксвагена». Скорее всего, той машины, что только что слепила его светом фар.

– Ах ты ж красавец! Ах ты ж непоседа! – над самым ухом прогудел уже другой голос. Не тот, тихий и вкрадчивый, что обещал ему: «Не подохнешь», а другой, в противоположность первому напоминающий гудок теплохода. – И зачем же ты побежал? Неизвестно куда. Под дождь. В темноту. – «Теплоход» сокрушенно поцокал языком.

А Леонид постарался свести зрачки в кучу и разглядеть своего собеседника. Пустое. В машине было темно. А в глазах был туман.

– К-какого ч-черта? – сумел выдавить он из себя. – Где Константин?

– Какой Константин?

– Мой брат.

– Твой брат? – В «теплоходном гудке» послышались отзвуки удивления. – Не знаю такого. А ну, а ну, расскажи.

На то, чтобы что-то рассказывать, сил уже не осталось. Леонид снова прикрыл глаза.

На черном фоне ослепительными шаровыми молниями плыли огненные шары. Полыхали зарницы. Мириады ярких точек то собирались в плотные созвездия, то рассыпались в пространстве. И тут же сворачивались в стремительно вращающиеся воронки.

– Что, хреново? – с непритворным участием спросили его. – Хочешь водички?

В ответ Леонид молча покачал головой.

– Ты смотри, только в тачке нам не напачкай. – Дачник пошуршал целлофаном, распаковывая сигару. – Так что за брат Константин? Ты нам так и не ответил.

Какое ответить! Все мысли – если можно назвать мыслями подобный сумбур в голове – были о том, чтобы побороть приступы тошноты. И хоть немного ослабить головокружение. Может, снова попытаться открыть глаза? Может, станет немного полегче?.. Попробовал. Не получилось.

– Так что за Константин, тебя спрашиваю?

– Да оставь ты его. Пусть немного очухается. А про Константина потом тебе объясню. – Гроб, сидевший рядом с безвольно сжавшимся Леонидом на заднем сиденье, озабоченно коснулся рукой плеча своего пленника. – Как себя чувствуешь? – И, не дождавшись ответа, покаялся: – Перестарался я, братцы. Накернил ему, словно быку. – Он бросил взгляд на замерший впереди «пассат», недовольно заметил: – Ну и чего они не спешат? Стоим враскорячку посредине дороги. – И протянул руку Дачнику. – Угости-ка сигаркой, если не жалко.

– Не жалко, – прогудел «теплоход» и полез в «бардачок». – А в натуре, чего они там застряли? Погуди-ка им, Юра. Пускай пошевелятся.

Оглоед несколько раз мигнул галогенками. И, словно только того и дожидавшаяся, «Нива» тронулась с места. Следом за ней начал набирать ход «фольксваген». В хвост ему пристроился джип «гранд чероки».

Три машины взяли курс на Суховерково. Туда, где двоим пленникам была приготовлена плаха. И тяжелый топор. И палач в длинном черном плаще.

Глава 2 МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА

За четыре с небольшим года Ангелина ничуть не изменилась. Впрочем, это было лишь первое впечатление после беглого взгляда, который я бросил на сжавшуюся на переднем сиденье девушку, пока устраивался за рулем. В ответ она затравленно посмотрела на меня. Потом оглянулась на втиснувшегося назад толстяка, обладателя солнцеобразной и добродушной рожи дебила. Я даже не знал его имени.

– Здравствуй, красавица. – Я не боялся, что Ангелина сможет признать меня в лицо, но опасался, что голос покажется ей знакомым. Вызовет ненужные в данный момент ассоциации. И, как следствие, подозрения. К черту! Раскрываться раньше времени я не хотел. А потому, как сумел, изменил голос, добавил в него сипоты, говорил чуть ли не полушепотом. Не знаю, что из этого получилось. Со стороны виднее, а лучшим экспертом в данный момент была Ангелина. И она пока не спешила отождествлять меня со своим бывшим мужем. – Что, не желаешь со мной поздороваться? А зря.

– Доброе утро, – пискнула она срывающимся голосом.

– Ты считаешь, что оно доброе? Для кого как.

Признаться, еще больше того, что Ангелина признает мой голос, я опасался, как бы во мне, когда окажусь рядом с ней, не зашевелились остатки былых чувств к жене, не переросли бы в ненужные в данный момент эмоции. Но ничего не шевелилось, ничего ни во что не перерастало. Во всяком случае, пока. Мне была совершенно до фонаря испуганная девица, замершая рядом со мной.

– Чего молчишь-то? Расскажи что-нибудь, – попросил я.

Но ей сейчас было совсем не до рассказов.

– Что с моим мужем? – Ангелина повернулась ко мне, и я машинально отметил, что она не накрашена.

Раньше, насколько я помнил, первое, что делала моя жена поутру, так это накладывала на рожицу толстый слой всевозможной грунтовки.