Месть за победу — новая война

Хавьер Солана постарался объяснить американцам: «Европейская приверженность многостороннему подходу является делом убежденности, а не коварной стратегии. Наш опыт говорит нам, что признание чужой суверенности Увеличивает и нашу суверенность. Перефразируя сэра Уинстона Черчилля, следует сказать, что многосторонность — это худшая из систем, но лучше не создано»[360].

Американский аналитик Уильям Смайзер делает такой вывод: «Дж. Буш–младший стал первым — со времен Второй мировой войны — американским президентом, который решил удалиться от Европы и выдвинул гипотезу, что готов игнорировать НАТО в том случае, если причастность к этой организации будет препятствовать реализации американских интересов»[361]. Вашингтонский Центр стратегических и международных исследований огласил свое мнение, Что «никакой пересмотр стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов не был выработан в согласованиях с союзниками по НАТО»[362].

А осенью 2002 г. министр обороны США Д. Рамсфелд Посчитал необходимым противопоставить «старую» Европу «новой» — недавно принятым членам НАТО, демонстрирующим большую покорность Соединенным Штатам. Более того. Администрация Буша полагает, что наиболее эффективными и рациональными являются коалиции ad hoc, coalition of the willing — коалиции стран, заведомо готовых Подчиняться Вашингтону, создаваемые в каждом случае для решения определенной цели. Что тогда делать с параграфом 5 Вашингтонского договора о создании НАТО? Каждое решение и действие теперь лишаются автоматизма и происходят только с благословения Вашингтона.

ДЕБАТЫ

Дебаты по трансатлантическим отношениям открыл в «Полиси ревью» блестящий и увлекающийся Роберт Каган: Соединенные Штаты замещают Европу в проявлении глубинных стратегических рефлексов: жесткая защита собственного суверенитета, основанный на защите национальных интересов реальполитик, обращение к военной мощи. Америка ответственна за hard power, а Европа — за soft power[363], то есть лишь за идеологическое обслуживание интересов Запада. Что еще важнее: у США и Европы все меньше общих ценностей.

Европейский ответ Роберту Кагану не заставил себя ждать[364]. Важнейшим в этом ответе было согласие: да, различия между двумя берегами Атлантики увеличиваются и соединительные узы ослабевают. Приток латиноамериканцев и азиатов ускорит этот процесс. Последствия для атлантизма будут разрушительными. Не следует забывать и о различии в главенствующей экономической философии — этатизм Европы и либерализм Америки; накопления в Европе и колоссальный долг Соединенных Штатов; непременное обращение к Богу американского президента и отсутствие подобных обращений у европейских политиков (европейцы отказались упомянуть о Боге даже в Конституции Европейского союза).

А стратегия? Соединенные Штаты в 2004 г. израсходовали на испытания и создание противоракетной обороны фантастическую сумму в 10 млрд долл. Многие европейцы более чем далеки от одобрения. Французский сенат пришел к выводу, что, «без сомнения, развертывание НМД (National Missile Defense) негативно воздействует на доминирующую уже долгое время доктрину сдерживания»[365]. Что останется от французского сдерживания в случае полномасштабного развертывания НМД?

Европейцев бесконечно раздражает самостоятельность и отсутствие желания консультироваться по самым насущным стратегическим вопросам, обнаружившиеся у первой и второй администраций Буша. Обречена ли Америка жить в тени наиболее параноидальных мнений, грозящих в конечном счете распылением мощи американского гиганта, потерей им наиболее важных союзов, невозможной попытки осуществить полицейские функции «по всем азимутам»? Даже сейчас видно, что внутри Белого дома, Капитолия, Пентагона идет жесткая внутриведомственная схватка. За ней внимательно следят европейцы.

Что касается исламского фундаментализма, то в Европе его оценивают иначе, чем в Соединенных Штатах. Посол Франции в США: «Мы в Европе стоим перед иной формой исламского терроризма. Мы не пережили шока 11 сентября. Мы переживаем то, что можно назвать конфликтом слабой интенсивности»[366].

Ирак катализирует эти процессы и различия. Но не менее важно и то, что Европа — впервые за многие десятилетия — не стоит первой строчкой в списке внешнеполитических приоритетов США. Бывший главный потенциальный театр военных действий превратился во второстепенную проблему американской дипломатии. Что же касается главнейшего европейского процесса — интеграции, то на этот счет, как пишет Генри Киссинджер, «у американского руководства всегда было двойственное отношение»[367].

Политика в отношении американского вторжения в Ирак вызвала в Белом доме знаменитое пожелание «наказать» Францию, «компенсировать» усилия Блэра, «игнорировать» Шредера. Нечто новое в атлантических отношениях. В ходе предвыборной кампании 2004 г. демократы упрекали республиканцев за утрату самого важного для США союза. Но большинство американцев не посчитали этот курс ложным.