Месть женщины среднего возраста

– Спускайся. – Натан опустил Поппи на землю, и она, словно эльф в желтых шортах, побежала по камешкам к блестевшему на летнем солнце морю. Сэм спрыгнул и поднял глаза на меня: удостовериться, что я видела его геройство.

– Рози? – Натан обернулся. Я собиралась было тоже спрыгнуть, но он поймал меня и закружил. За то короткое прикосновение я услышала ровное биение его сердца. Мое же сердце металось от усталости. – Легкая, как перышко, – соврал Натан.

От жары скалы вибрировали, было слишком душно, и мы сели у камня, окруженного прохладными, защищающими от тепла морскими водорослями. Натан расстелил коврик, и я прижала его камнями. Худенькие белые ножки и ручки Поппи извивались, как лапки насекомого, когда я стягивала с нее майку и шорты. Она вырвалась и, совсем голая, принялась скакать вокруг, пытаясь попасть ногой в купальник. Я поймала хихикающую дочь и засыпала ее поцелуями. У соседней скалы Сэм устроил полевой лагерь для своих вещей и подошел к нам, попросить, чтобы его пожитки не трогали. Я заверила мальчика, что они будут в неприкосновенности.

С нашего места открывался вид на бесконечное водное пространство; за утесами спряталась россыпь бунгало и домиков, нависшая над дикой пустотой. Кроме нас на пляже никого не было. От солнца слезились глаза, кокосовый запах солнцезащитного лосьона на коже испарился под дуновением соленого ветра.

Дети побежали было к морю, но обожгли стопы о горячие камни; скачками они добрались до кромки воды и завизжали, когда волны плеснули им на ноги. Натан сел на коврик и снял рубашку.

– Дети уже большие, правда?

Детям было шесть и четыре, так что он немного преувеличивал.

– Им еще долго расти, – сказала я.

Натан всегда обгорал, если я не предпринимала мер. Он был не из тех, кто чувствует себя комфортно в жарком климате. Я открыла бутылочку с лосьоном, вылила лужицу на ладонь и стала втирать ему в спину.

– Еще, – потребовал муж, – вот здесь. – Мои пальцы массировали участок вокруг шеи – зажатый, болезненный от напряжения.

Вскоре Натан встал и присоединился к детям. Я достала книгу, легла на живот и стала читать. Время от времени я поднимала голову и смотрела, как моя семья пытается перехитрить море. Читать надоело, и я уронила голову на руки. Я слышала гул моря, тихое шипение песка, гонимого ветром, и щелканье камней. Я подумала, что если буду лежать достаточно неподвижно и тихо, то смогу слиться с миром стихий: солнцем, водой и широким открытым горизонтом.

Прибежал Сэм, неся пригоршню ракушек: показать мне, прежде чем отнести в свой лагерь.

– Там Поппи их не найдет, – сказал он. Я села и обняла сына за плечи, которые казались хрупкими, как у младенца.

– Поппи достается не все, что она хочет, – заверила я его.

Сэм с вызовом взглянул на меня.

– Нет, все.

Должно быть, я слишком сильно сжала его руку, и он поморщился.

– Нет, не все, – успокоила его. – Вот увидишь.

Он высвободился.

– Сэм, может, поможешь мне организовать пикник?

Он выложил на коврик четыре пластиковых тарелки разного цвета и раздал каждому по отдельному свертку с сэндвичами, которые я приготовила и пометила: на свертке Сэма нарисовала улыбающуюся рожицу, на свертке Поппи – большого плюшевого медвежонка, на свертке Натана – солнечные очки. На своем я написала: «Сон». Потом Сэм достал одинаковые пластиковые чашки, тщательно подбирая цвета под цвет тарелок.

Мы ели сэндвичи с сыром и огурцом и пили апельсиновый сок. Поппи отказалась есть сыр и огурец и отдала их мне. На десерт мы распечатали пачку шоколадного печенья и пакет с яблоками.

Я села рядом с Натаном, чтобы наши бедра соприкасались. Твердые, упругие мышцы по соседству с мягкой, присыпанной песком кожей. Хотя у меня большой размер ноги, ступни Натана еще больше, и, как ни забавно, по сравнению с ним я всегда чувствовала себя женственной и беззащитной.

– Ты счастлив? – спросила я.

Муж наклонился и нежно потерся носом о мой нос.

– Как никогда.

Я довольно вздохнула. Натан выпрямился и потер краснеющие плечи.

– Мне больше нечего желать, – сказал он. – Как думаешь?

– Мне пора возвращаться, – заявил Сэм. Он сложил руки на столе, соединив большие пальцы. – Думаю, вам с папой надо увидеться.

Он хотел уехать с чувством надежды, и я с облегчением поняла, что надо о нем позаботиться.

– Я приготовлю тебе сэндвичи.

Я нарезала хлеб и намазала его маслом, с удивлением заметив, насколько уверенны мои движения; чеддер был нарезан тонкими ломтиками. На стол падали крошки, я смела их рукой.

Сэм взял аккуратный сверток из фольги.

– Не стоило этого делать.

– Стоило. Ты и не догадываешься, как мне это было нужно. Спасибо, что разрешил.

– Я тут подумал, – проговорил он, – если вы с папой так и не помиритесь, может, ты захочешь поехать в Грецию в июле – со мной и Элис?

Я кинулась к нему, обняла и поцеловала.

– Конечно, нет, но ты – самый замечательный сын на свете, раз такая мысль вообще пришла тебе в голову.

Он крепко обнял меня.

– Я подумал, что стоит предложить.

– Это слишком большая жертва.

– Ты с Поппи разговаривала?

– Пока нет, но поговорю.

– Ей будет нелегко.

– Я знаю.