Месть женщины среднего возраста

Я остановилась у входа в спортивный клуб, который посещали работники нашего издательства. Всем, кто хоть что-то из себя представлял, было известно, что это самое модное место. В женской раздевалке велись сплетни и пересуды почище, чем в офисной столовой. В уединенной, интимной обстановке до сути дела докапывались быстро. Тут горячо обсуждались фруктовые коктейли в баре, воздействие тех или иных тренажеров на анатомию, в особенности – вентиляция воздуха. Вообще-то дышать здесь было можно, но часто воздух пропитывался запахом пота от работающих тел. Говорили даже, что по трубам передаются вирусы.

Именно такое место Минти могла бы сделать своим вторым домом.

Толстая стеклянная дверь поминутно распахивалась и закрывалась, открывая взору администраторшу в облегающей ядовито-зеленой футболке. В клуб вошла группка женщин со спортивными сумками, они оживленно болтали.

Я толкнула толстую дверь и вошла.

Минти не оказалось ни в баре, ни у киоска с прохладительными напитками, ни на тренажерах. Я нашла ее в раздевалке. Сгорбившись, она сидела на скамейке обнаженная, погрузившись в себя, не замечая ничего вокруг, обсыхая после душа. Потом она встала и принялась натирать лосьоном свое упругое тело, за которым так хорошо ухаживала.

Комната гудела: женщины передвигались от шкафчиков к душевым, ревели фены, хлопали дверцы. Розовые, белые, цвета слоновой кости и черные упругие тела; струящиеся волосы, длинные ноги, накачанные животы – все они были молоды. Их тела еще не ослабели, не стали непослушными, и пропасть между их желаниями и тем, что они получали взамен, не разверзлась до невозможных размеров. Может, именно это Натан надеялся вернуть, только не мог мне признаться.

Минти продолжала гладить и лелеять тело, которое он предпочел моему. Дрожащей рукой я вытерла капли пота с лица. Мне хотелось посмотреть Минти в лицо, призвать ее к ответу. Но, подавленная и испуганная, я убежала.

Вернувшись на Лейки-стрит, я обнаружила в прихожей рюкзак. Я шагнула за порог, и из кухни вылетела Поппи.

– Мам, я приехала!

Я обняла дочь. Она уткнулась мне в плечо, и облегчение от того, что она рядом, было похоже на сноп солнечного света. Я подумала: вот это и есть самое главное. Наконец Поппи высвободилась, обвила меня рукой за талию и проводила на кухню.

– Мам, ты выглядишь ужасно. – Она сняла очки и протерла их муслиновой юбкой; зрачки расширились, силясь сфокусировать взгляд. Поппи была очень близорука, ненавидела очки и стеснялась их; однако мысль об использовании контактных линз была ей еще более ненавистна.

Я попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Я объяснила дочери, почему потеряла работу и почему Минти заняла мое место.

Ее лицо напряглось от злобы и боли. Поппи и в лучшие времена жилось нелегко: у нее еще не развилось чувство иронии, которое бы ее защищало. Предстоящие девочке невзгоды отличались от тех, с которыми сталкивался Сэм, но оба они могли получить серьезные душевные травмы. Это была одна из причин, мешавших мне уснуть по ночам.

– Папа не может жить с женщиной, которая сделала такое. – Дочка с трудом выговаривала слова, и ее растерянность ударила меня копьем в сердце. – Не может, правда?

Я попыталась объяснить, что Натан не хотел, чтобы так получилось, и эти события необязательно взаимосвязаны, хоть и может показаться иначе.

– Решение Таймона было совпадением, папа ничего не знал. Я проработала там очень долго, Поппи, и им захотелось применить свежий подход.

– Черта с два. – Глаза Поппи наполнились слезами. – Таймон не сделал бы этого, если бы папа от тебя не ушел. Не посмел бы. О господи, – она вытерла слезы краем юбки, – я чувствую себя такой несчастной.

– Наверняка ты не ела. – Я ринулась на кухню: забота о ком-то была для меня сейчас спасением.

Поппи подошла погладить Петрушку, которая сидела на своем обычном месте.

– Петрушка постарела, – заметила она.

– Да, Петрушка уже старенькая, – торопливо ответила я. – Послушай, давай я приготовлю тебе омлет.

– Пойду позвоню Ричарду.

Через пятнадцать минут я отправилась искать Поппи и обнаружила, что та крепко спит на диване в гостиной, сжимая в вытянутой руке мобильный телефон. Когда я поцеловала дочку, чтобы разбудить, она повернулась ко мне, как в детстве, и у меня перехватило дыхание.

Съев половину омлета, она опустила вилку.

– Мы с Сэмом ничего не можем поделать, не так ли?

– Не думаю. Это наши с папой дела.

Поппи пыталась переварить произошедшее.

– Как он мог тебя бросить?

К горлу подкатил комок. Разве я могла быстро выработать правила поведения в ситуации, с которой раньше не сталкивалась? Я села рядом с Поппи и попыталась говорить бесстрастно и убедительно:

– Мы постараемся разобраться как можно цивилизованней. Вам с Сэмом не придется наблюдать сцены.

– Почему бы и нет? Ведь ты не хочешь разговаривать цивилизованно, не так ли?

Иногда я забывала, какой проницательной может быть Поппи. Заметив на ореховой столешнице дымчатое пятно, я вытерла его.

– Нет, не хочу. У меня такое чувство, как будто мне отрезали руку.

– Не могу поверить, что это случилось.

В кухне стало очень тихо.

– Я тоже.