Месть женщины среднего возраста

На двадцатилетие свадьбы Натан пригласил меня в «Ла-Сенса» («Боже мой, – воскликнула Вив. – Да он небось ваш дом перезаложил?»). Он суетился, выбирая шампанское, которое было таким сухим, что во рту у меня защипало. Он поднял бокал.

– Я хочу поблагодарить тебя, моя дорогая Роуз.

Мне казалось, что все должно быть наоборот.

– Это я должна тебя благодарить. Ты меня спас.

Мне не стоило заговаривать об этом – оговорка вышла неприятная.

Натан тут же нахмурился, и я поспешила исправиться:

– Ты спас меня и показал, что такое настоящая, реальная любовь.

– А, – ответил он с мягким интимным выражением лица, которое припасал лишь для меня и детей, – понимаю, о чем ты.

Меня переполняло облегчение оттого, что мы преодолели непонимание, отравляющее любой брак, и достигли этой ступени.

– Я люблю тебя, Натан. Ты это знаешь.

Он наклонился, взял мою руку и поцеловал ее, чтобы скрепить нашу сделку.

Наконец раздался медленный звук шагов и стук чемодана о ступени, и появился Натан.

– Роуз, скажи, когда тебя не будет дома, и я договорюсь о вывозе остальных моих вещей.

Используя меня в качестве трамплина, Петрушка выскочила в сад. Я потерла булавочную головку пореза, который ее когти оставили на моем бедре.

– Значит, Минти все же позволила вторгнуться на ее территорию.

– Как видишь, да.

Я воспользовалась возможностью рассмотреть своего мужа. Кожа свежая, плечи прямые; от него исходило незнакомое мне сияние. Я закрыла глаза и задала вопрос, который мне хотелось задать не раз:

– Неужели я стала настолько нежеланной, Натан?

– Не понимаю, о чем ты.

Я открыла глаза.

– Понимаешь.

– Нет. – В его глазах была доброта, и я испугалась, что он лжет. – Ты все еще… очень милая. – Он натянуто улыбнулся. – И волосы такие же, как прежде. Того же медово-каштанового цвета.

– Тогда почему?

Он засунул руки в карманы.

– Я и сам на себя удивляюсь: никогда бы не подумал, что уйду от тебя.

– Тогда почему, Натан? Обычно твои доводы ясны и продуманны.

Я посмотрела на свои руки, завитки подушечек пальцев – линию сердца, линию жизни. Возможно, я никогда толком не знала Натана. Возможно, он прятал от меня какую-то тайную часть себя. Возможно. Если честно, то и в моей душе были потаенные, темные уголки, о которых ему ничего не было известно.

– Прошу тебя, подумай еще раз. – Натан ничего не ответил, и я сделала еще одну попытку: – Может, это из-за того, что я пошла работать?

В те вечера, когда муж возвращался домой и видел меня в деловой одежде, худую, измученную, похожую на дервиша, кормящую одного ребенка ужином и проверяющую домашнее задание у другого, он был вынужден думать о моих проблемах. Его отрывали от размышлений о прошедшем дне. Может, это скучное, надоедливое, задерганное существо наводило на него панику? Может, он не раз задумывался о том, все ли женщины, все ли матери теряют сексуальную привлекательность и превращаются в безумные, замученные тени? И о том, почему эта трансформация происходит так быстро?

В один из худших дней, когда я плакала оттого, что дети сели мне на голову, и из-за работы, которой Натан продолжал противиться, он обнял меня и погладил по голове. «Тихо, – сказал он. – Это наши общие проблемы».

Теперь я сказала:

– Ианта считает, что я мало тебе помогала. Она права?

Натан пожал плечами:

– Бог знает, Роуз. Было время, когда мне не помешала бы твоя поддержка, но я уверен, ты чувствовала то же самое.

Мы снова словно кружили на коньках по катку, и никто из нас не касался сути проблемы. Я машинально потерла плечо, болевшее от напряжения – постоянное бедствие тех, кто слишком много печатает.

– Плечо болит?

– Да.

– Сильно?

– Да. Наверное, отлежала во сне.

Натан автоматически придвинулся ко мне. Раньше он всегда говорил: «Если помассировать здесь, станет лучше? А здесь?» В последний момент он отвернулся.

– Роуз, я даже не знаю, что сказать по поводу работы.

– Таймон рисковал, увольняя жену заместителя главного редактора и назначая на ее место его любовницу.

– Прежде всего он рисковал, нанимая тебя на работу.

Натан говорил правду.

– Мне хорошо заплатят, если я буду помалкивать и соглашусь в течение шести месяцев не наниматься на аналогичную работу. Все как обычно. Думаю, я приму их условия.

Он кивнул:

– Таймону не терпится увеличить тираж. Было столько обсуждений, совещаний по выработке стратегии.

Тираж, стратегия, прибыли… Раньше мы с Натаном все время говорили на эти темы и он мне доверял. Темы казались прозаичными, но на самом деле это было не так. Численность прибыли и тиража затягивает так же, как поэзия и страстный секс.

Говоря о привычке, люди не церемонятся. Привычку связывают с неряшливостью и ленью, но мне кажется, никто как следует на этот счет не задумывался. Привычка полезна, она утешает, помогает преодолеть тяжелые времена. Привычка – как тропинка, ведущая через холмы и долины и оберегающая путников.

– И какие цифры? – спросила я, избрав хитрый обходной путь.

Натан ответил моментально:

– Данные среды не видел, но судя по… – Предложение осталось незаконченным; Натан справедливо заподозрил, что нас могут затянуть прежние разговоры.