Месть Золотой Вильи. Первые шаги

Ничуть не бывало. Лагерь ещё только просыпался, слышались крики тревоги, где-то суетились успевшие одеться воины, а отряд Хальмаркара уже нёсся к центру стана, где находился шатёр ненавистного Деширмача, и где, скорее всего, находился Адшурпалай… если к тому времени ещё был жив. По пути ойлонцы рубили попадавшихся под руку врагов, опрокидывали юрты, сея панику и разрушение.

Наши союзники прорвались к своей цели, только тут их уже ждали. Не знаю, вступил ли в бой сам Деширмач-лаим, но его закованные в броню нукеры, как верные псы, встали если не строем… попробовал бы кто это проделать на тачпанах… то плотной кучей, опрокинуть которую с первого раза оказалось невозможно.

Гвардейцы лаима напоминали гранитный утёс, на который со всех сторон, как пенные буруны, налетали то отдельные всадники, то группки ойлонцев, разбиваясь о него, как волны, и откатываясь назад. Воины Хальма прибывали, шатёр Деширмача рухнул, но его верные телохранители ещё держались. Их число убывало, падали убитые и раненые, но и ойлонцы несли жестокие потери. Время было не на их стороне, потому что со всех сторон, как ручейки талой воды, что стремительно собираясь в бурный поток сметает всё на своём пути, уже спешили оправившиеся от замешательства враги.

Наблюдавшим за ходом боя эллиенам с вершины скалы всё это было хорошо видно. Ещё немного и ловушка захлопнется. Вот только крикнуть или подать сигнал об угрожающей опасности в горячке и грохоте боя было невозможно. К счастью, среди ойлонцев нашлась светлая голова, которая скомандовала отступление. Не думаю, что это был молодой и горячий Хальмаркар, скорее – Барджикей, но я не допытывалась, да старый воин и не сказал бы. У табиров всё просто: есть амалат, хан или какой другой предводитель, вся слава от победы достаётся ему, но и весь позор от поражения тоже. Все остальные вроде как не при чём: их дело исправно махать саблями, выполнять приказы своего господина и вовремя получать причитающуюся долю добычи.

Как бы то ни было, команда прозвучала, ойлонцы поспешно развернулись и ринулись обратно.

Я, разумеется, за ходом этого сражения не наблюдала, потому что в это время, не находя себе места, вертелась в седле, кусая губы от нетерпения. Это мой нарг, что-то жуя, взирал на всё происходящее с олимпийским спокойствием. Ему то что, а тут каждая минута на счету! Не успеют наши построиться, и их сметут! В то, что ойлонцы смогут надолго связать противника боем, как-то не особо верилось.

Если пятьдесят шесть драдмарцев промаршировали скорым шагом за несколько минут, наши тридцать два бойца шли почти столько же, то неполные пять десятков крестьян тащились через арку, казалось, целую вечность. Проклятье, я почему-то думала, что народу в Золотом лесу раза в два больше. Не тут-то было! Вроде бы крепкие мужики, те же драдмарцы, но у одного нога оказалась повреждена, у другого рука, у третьего в лёгких отдышка. Всё – последствия жестоких боёв, в которых им пришлось участвовать, да и годы брали своё. Многие, хоть и могли держать в руках оружие и оборонять укрепления, для сражения в поле были непригодны. Ещё одно испытание, как восемь или десять лет назад им было не выдержать!

Вся надежда теперь на эту вереницу возов, что тянулись друг за другом из замка. Как же они медленно тащатся. И поторопить не получится – наргов особо не разгонишь. Только бы успеть составить повозки. Какое там в круг, хотя бы в линию.

Подгоняя своего скакуна, выехала за стены. Проклятье! Случилось то, чего я так опасалась! Обогнув сгрудившиеся возы со стороны реки, в нашу сторону неслось пятеро табиров. Сначала подумала, что это – ойлонцы, но выпущенные стрелы: две в меня, одно в мальчишку-возницу и два в ехавшего впереди старика, со всей очевидностью показали, что перед нами враги.

Паренёк вскрикнул. Длинный свисс с серо-чёрным оперением пронзил ему левое плечо. Свои "гостинцы" я отбила. Старик, получив свою порцию, куда-то исчез. Как потом оказалось – свалился с повозки прямо под колёса. Я при всём желании не смогла бы ему помочь.

Но справа впереди был мальчишка. Поравнялась с телегой. Парня подмышки и в седло. Сама на ходу запрыгнула на запряжённого нарга. Кабы не магические "руки", ни в жизнь такой эквилибристики не проделать. Малец, похоже, от боли так толком ничего и не понял.

– Разворачивай нарга! – крикнула ему.

– Куда?! – захлопал тот глазами.

– В замок!

– Что передать?!

– Что мы сражаемся, – скрипнула я зубами, пытаясь развернуть тупую скотину в сторону летевших на нас кочевников.

А может, это я тупая – кто же спешит навстречу собственной смерти. Возможно, так думали и табиры, воздев свои мечи и сабли для удара. Но их замыслу не суждено было сбыться. Тёмный и светлый клинки скользнули на землёй, срезая тачпанам передние ноги. Животные, а вслед за ними и всадники, рухнули на полном скаку, покатившись кувырком. Никому из степняков даже в голову не пришло заранее освободиться от стремян. Ближний справа табир в придачу получил кинжалом в спину.